2. Специальное изложение и критика типов Джордана
В общем обзоре обоих типов (с. 17) Джордан указывает на то, что средипредставителей менее эмоционального типа встречается гораздо болеевыдающихся или ярко выраженных личностей, нежели среди людей эмоциональных.Это утверждение является следствием того, что Джордан отождествляет активныйтип человека с менее эмоциональным типом, что, по моему мнению, недопустимо.Если не считать этой ошибки, то можно, конечно, признать верным, что менееэмоциональный или, как мы сказали бы, экстравертный человек в своихпроявлениях гораздо более заметен, нежели эмоциональный или интровертный. а) Интровертная женщина (The more impassioned woman) Джордан начинает с описания характера интровертной женщины. Привожусамое существенное из его описания в выдержке (с. 17 и др.): Спокойноеповедение; характер, который нелегко разгадать; при случае настроенакритически и даже до сарказма; хотя дурное расположение духа проявляется вней иногда и очень заметно, однако она не капризна и не суетлива, незлоязычна, не censorious (выражение, которое по смыслу можно передатьсловами склонна к цензуре) и не ворчлива. Она распространяет вокруг себяспокойствие и бессознательно утешает и целит. Но под этой поверхностьюдремлют аффект и страсть. Сила ее чувства созревает медленно. С годами еехарактер становится еще привлекательнее. Она симпатична, то естьсочувствует и со-переживает. Самые дурные женские характеры встречаютсясреди представительниц этого типа. Из них выходят самые жестокие мачехи.Хотя такие женщины и бывают самыми любвеобильными супругами и матерями,однако их страсти и аффекты так сильны, что увлекают за собою и их разум.Она слишком сильно любит, но и ненавидит слишком сильно. Ревность можетпревратить ее в дикое животное. Возненавидев своих пасынков и падчериц, онаспособна физически замучить их до смерти. Когда зло не торжествует в такойдуше, то моральность становится в ней глубоким чувством, которое идет своимнезависимым путем, не всегда совпадающим с конвенциональными воззрениями. Наэтот путь они ступают не ради подражания или подчинения и, уж конечно, не вожидании награды ни в земной жизни, ни на том свете. Только при интимномотношении такая женщина показывает все свои преимущества и недостатки; тутона обнаруживает свое сердечное богатство, свои заботы и радости, но вместес тем и свои страсти, и свои недостатки, например непримиримость, упрямство,гнев, ревность и даже необузданность. Она подвержена влиянию момента и малоспособна помнить о благополучии отсутствующих. Она легко забывает других,забывает и время. Когда она впадает в аффект, то ее поза не обусловливаетсяподражанием; напротив, ее поведение и ее речь меняются соответственноизменению в ее мыслях и чувствах. В обществе она по возможности остаетсяверна себе при самой разнообразной среде. В домашней и в общественной жизниу нее нет больших притязаний и ее легко бывает удовлетворить. Она пособственному почину высказывает свое согласие и похвалу. Она умеет успокоитьи ободрить. Она сочувствует всем слабым - как двуногим, так и четвероногим.Она возносится к высокому и склоняется к низкому, она сестра и друг всейприроды. Ее суждение отличается мягкостью и терпимостью. Когда она читает,то старается постигнуть самую сокровенную мысль, самое углубленное чувствокниги; поэтому она немилосердно пачкает книгу, подчеркивая карандашом иделая заметки на полях, и затем читает ее еще раз. По этому описанию нетрудно узнать интровертный характер. Однако этоописание несколько односторонне, потому что оно выделяет, главным образом,сторону чувства, не подчеркивая именно ту характерную черту, которой япридаю особое значение, а именно сознательную внутреннюю сосредоточенностьжизни. Джордан, правда, упоминает о том, что интровертная женщинаcontemplative (созерцательна), но не останавливается на этом подробнее.Мне кажется, однако, что его изложение подтверждает мои соображения о егоспособе наблюдать; он видит, главным образом, обусловленное чувствамивнешнее поведение субъекта и проявления его страсти, но не углубляется всущность сознания, свойственного этому типу. Поэтому он и не упоминает отом, что для сознательной психологии этого типа внутренняя сосредоточенностьжизни имеет главное значение. Почему, например, интровертная женщина читаетвнимательно? Потому что она, прежде всего, любит понять и постигнуть мысль.Почему она сама спокойна и действует успокоительно на других? Потому чтоона, в большинстве случаев, оставляет свои чувства при себе и претворяет ихв мысли вместо того, чтобы навязывать их другим. Ее свободная от условностеймораль основана на углубленном размышлении и на внутренне убедительныхчувствах. Прелесть ее спокойного и разумного характера заключается не тольков ее спокойной установке, но и в возможности вести с нею разумный связныйразговор и в ее способности оценивать аргументы собеседника. Она неперебивает его импульсивными восклицаниями, но сопровождает его суждениясвоими мыслями и чувствами, которые при всем том устойчивы и не разбиваютсяоб аргументы противника. Этому устойчивому, отлично выработанному порядку сознательных душевныхсодержаний противостоит хаотически-страстная жизнь аффектов, которую, покрайней мере в ее личном аспекте, интровертная женщина часто сознает икоторой она боится именно потому, что знает ее. Она размышляет над собою, ипоэтому уравновешена в своих внешних проявлениях, и способна понимать ипризнавать и чужое, не обрушиваясь на него с одобрением или порицанием. Нотак как ее аффективная жизнь портит эти ее хорошие качества, то она повозможности отклоняет свои влечения и аффекты, не подчиняя их, однако,своему господству. Насколько ее сознание логично, устойчиво и упорядочено,настолько ее аффект элементарен, беспорядочен и необуздан. Ему не хватаетистинно человеческой ноты, он несоразмерен, иррационален, он остаетсяестественным феноменом, разрушающим человеческий порядок. В нем нет никакойосязательной заложенной мысли, никакого намерения; поэтому он при известныхобстоятельствах бывает разрушителен, как горный поток, не помышляющий оразрушении, но и не избегающий его, беззастенчивый и неизбежный, послушныйтолько своим собственным законам, - сам себя осуществляющий процесс.Положительные качества интровертной женщины возникают благодаря тому, чтомышлению, терпимому или доброжелательному пониманию, удалось отчастиповлиять на влечение и увести его за собою, однако не захватив и непреобразовав его в целом. Интровертная женщина гораздо яснее сознает своирациональные мысли и чувства, нежели свою аффективную жизнь во всем ееобъеме. Она не способна объять всю свою эффективность, хотя у нее и имеютсяприменимые к этому концепции. Аффективность ее гораздо неподвижнее еедуховных содержаний; в ней есть что-то тягучее, в высокой степени инертное ипоэтому трудно поддающееся изменению; она настойчива, и отсюда еебессознательная стойкость и ровность; но отсюда же ее упрямство и ее подчаснеразумная невосприимчивость к воздействию в вопросах, задевающих ееэффективность. Эти размышления могут объяснить, почему суждение об интровертнойженщине, исключительно с аффективной ее стороны, будет неполным инесправедливым как в дурном, так и в хорошем смысле. Если Джордан находитсамые дурные женские характеры среди интровертных женщин, то, по-моему, этопроисходит оттого, что он придает слишком большое значение эффективности,как если бы только страсть бывала матерью зла. Замучить ребенка до смертиможно не только физически, но и иначе. И обратно: то особенное, свойственноеинтровертным женщинам любвеобилие отнюдь не всегда является их собственнымдостоянием; наоборот, они бывают часто одержимы им и, конечно, не могутиначе до тех пор пока в один прекрасный день при каком-либо случае они, кудивлению своего партнера, вдруг начинают проявлять совершенно неожиданнуюхолодность. Вообще аффективная жизнь интроверта является его слабойстороной, на которую нельзя безусловно полагаться. Он обманывает сам себя, идругие заблуждаются и разочаровываются в нем, если слишком исключительнонадеяться на его эффективность. Его дух надежнее, потому что он болееприспособлен. Аффект же его остается слишком необузданным, как сама природа. б) Экстравертная женщина (The less impassioned woman) Теперь перейдем к описанию того типа, которому Джордан дает названиеThe less impassioned woman. Я и тут должен исключить все то, что авторвносит сюда по вопросу об активности, ибо вся эта примесь способна лишьзатруднить понимание типических черт характера. Итак, если автор говорит обизвестной быстроте экстравертной женщины, то под этим он разумеет не элементэнергетичности, активности, а лишь подвижность ее активных процессов. Об экстравертной женщине Джордан говорит: В ней есть скорее известнаябыстрота и известный оппортунизм, чем выдержка и последовательность. Еежизнь обыкновенно наполнена множеством мелочей. Она в этом отношениипревосходит даже лорда Биконсфильда, утверждавшего, что не важные дела неочень не важны, а важные дела не очень важны. Она охотно рассуждает овсеобщем ухудшении людей и вещей так, как рассуждали ее бабушки и как ещебудут рассуждать ее внучки. Она убеждена, что без ее присмотра никакое делоне удастся. В общественных движениях она часто бывает чрезвычайно полезна.Растрата энергии на домашнюю чистку и уборку - вот исключительная цель жизнидля многих из них. Она часто лишена идей и страстей, спокойствия инедостатков. Ее аффективное развитие заканчивается рано. В 18 лет она так жемудра, как в 48. Ее духовный кругозор неглубок и неширок, но он с самогоначала ясен. При наличности хороших способностей она может заниматьответственное место. В обществе она проявляет добрые чувства, она щедра игостеприимна со всеми. Она судит каждого, забывая, что и ее судят. Онавсегда готова помочь. Не отличается глубокой страстью. Любовь ее - толькопредпочтение, ненависть ее - только антипатия, ревность - лишь оскорбленнаягордость. Ее энтузиазм непостоянен. В поэзии она больше наслаждаетсякрасотою, нежели пафосом. Ее вера, как и ее безверие, отличается скореецельностью, нежели силой. У нее нет стойких убеждений, однако нет и дурныхпредчувствий. Она не верует, но признает; она не бывает и неверующей; онатолько не знает. Она не исследует и не сомневается. В важных делах онаполагается на авторитет, в мелочах часто делает торопливые выводы. В еесобственном маленьком мире - все не так, как надо; в большом мире - всехорошо. Она инстинктивно противится практическому осуществлению разумныхвыводов. Дома она проявляет совершенно иной характер, нежели в обществе. Онавступает в брак под сильным влиянием тщеславия или жажды перемены, илиповинуясь традициям, или же из потребности устроить жизнь на солидномосновании, или желая приобрести более широкий круг деятельности. Если еемуж принадлежит к типу impassioned, то он любит детей более, чем она. Вдомашнем кругу обнаруживаются все ее неприятные черты. Тут она разражаетсяпотоками бессвязных порицаний. Невозможно предвидеть, когда наконец наминуту проглянет солнце. Она не наблюдает за собой и не критикует себя. Еслиее при случае упрекнуть за постоянное осуждение и порицание, она бываетобижена и удивлена и уверяет, что она желает только добра, но есть люди,которые сами не знают, что им на пользу. Способ, каким она желает делатьдобро своей семье, совершенно не тот, каким она стремится приносить пользудругим. Хозяйство всегда должно быть готово к тому, чтобы его можно былопоказать всему свету. Общество необходимо поддерживать и поощрять. На высшиеклассы производит впечатление; среди низших классов необходимо поддерживатьпорядок. Ее собственная семья - для нее зима; общество же - это ее лето.Превращение начинается мгновенно, как только появляется гость. У нее нетсклонности к аскетизму, ее почтенный образ жизни не нуждается в этом. Оналюбит разнообразие - движение и отдых. Она может начать день богослужением изакончить его в оперетке. Общественные отношения составляют для неенаслаждение. В них она находит все - и труд, и счастье. Она верит вобщество, и общество верит в нее. Ее чувства мало подчиняются предрассудкам,и она по привычке прилична. Она охотно подражает и выбирает для этогонаилучшие образцы, однако не отдавая себе в этом отчета. В книгах, которыеона читает, должна быть жизнь и действующие лица. Этот общеизвестный женский тип, названный Джорданом less impassioned,есть несомненно экстравертный тип. На это указывает все поведение такихженщин, которое именно благодаря особенности своей и называетсяэкстравертным. Постоянное обсуждение, никогда не основывающееся надействительном размышлении, есть не что иное, как экстравертирование беглыхвпечатлений, не имеющее ничего общего с настоящей мыслью. При этом мневспоминается остроумный афоризм, где-то когда-то прочитанный мною: Мыслитьтак трудно, - поэтому большинство людей судит. Размышление требует преждевсего времени, поэтому человек размышляющий не имеет даже возможностивысказывать постоянно свои суждения. Бессвязность и непоследовательностьсуждений, их зависимость от традиций и авторитета указывают на отсутствиесамостоятельного мышления; точно так же недостаток самокритики инесамостоятельность в понимании свидетельствуют о дефективной функциисуждения. Отсутствие у этого типа сосредоточенной внутренней жизни выступаетгораздо явственнее, чем ее наличность у интровертного типа в предшествующемописании. Конечно, по этому описанию можно было бы легко заключить, что этоттип страдает таким же или еще большим недостатком аффективности, котораяоказывается у него явно поверхностной, даже мелкой и почти неискренней, ипритом потому, что всегда связанное с нею или проглядывающее из-за неенамерение лишает аффективное стремление почти всякой ценности. Однако ясклонен допустить, что в данном случае автор недооценивает в той же мере, вкакой он ранее переоценивал. Несмотря на то что автор признает за этим типомнекоторые хорошие качества, все же, в общем, он выставляет его в довольноплохом свете. Мне кажется, что в данном случае автор является несколькопредубежденным. Ведь в большинстве случаев стоит только пережить горькийопыт в связи с несколькими или с одним представителем известного типа, и учеловека теряется вкус для всякого подобного случая. Не следует забывать,что если рассудительность интровертной женщины основана на точномприспособлении ее духовных содержаний к всеобщему мышлению, то аффективностьэкстравертной женщины отличается известной подвижностью и незначительнойглубиной именно вследствие ее приспособления к всеобщей жизни человеческогообщества. А в этом случае речь идет о социально дифференцированнойаффективности, имеющей бесспорно общее значение и даже выгодно отличающейсяот тяжеловесности, упрямства и страстности интровертного аффекта.Дифференцированная аффективность освободила себя от хаотического началапафоса и превратилась в покорно приспособляющуюся функцию, правда за счетвнутренне-сосредоточенной духовной жизни, которая и блещет своимотсутствием. И тем не менее она существует в бессознательном, и притомименно в той форме, которая соответствует интровертной страсти, то есть внеразвитом состоянии. Это состояние характеризуется чертами инфантилизма иархаизма. Неразвитый дух дает аффективному стремлению из своегобессознательного такие содержания и тайные мотивы, которые неминуемопроизводят дурное впечатление на критического наблюдателя, тогда какнекритический человек не замечает их вовсе. Неприятное впечатление отпостоянного восприятия плохо скрытых эгоистических мотивов заставляетнаблюдателя слишком легко забывать наличность и приспособленную полезностьнаружно проявляемых стремлений. Не будь дифференцированных аффектов, исчезлобы все, что в жизни есть легкого, несвязывающего, умеренного, безобидного иповерхностного. Люди задохнулись бы в насыщенной пафосом атмосфере или взияющей пустоте вытесненных страстей. Если социальная функция интровертаимеет в виду, главным образом, единичную личность, то экстраверт обслуживаетобщественную жизнь, которая тоже имеет право на существование. Для этого емунеобходима экстраверсия, потому что она прежде всего перекидывает мост отчеловека к человеку. Известно, что проявление аффекта действует суггестивно, тогда как духможет осуществлять свое воздействие лишь посредственно, на путях кропотливойпередачи. Аффекты, необходимые для социальной функции, отнюдь не должны бытьглубоки, иначе они вызывают страсть в других людях. Страсть же тормозитжизнь и процветание общественности. Поэтому приспособленный идифференцированный дух интровертного человека тоже неглубок, но скорееэкстенсивен; и потому он не беспокоит и не возмущает, но вразумляет иуспокаивает. Но подобно тому, как интроверт беспокоит силою своих страстей,так экстраверт раздражает своим полусознательным мышлением и чувством,бессвязно и непоследовательно проявляющимся по отношению к ближнему, нередков форме бестактных и беспощадных суждений. Если собрать совокупность такихсуждений и попытаться синтетически построить из них психологию, то сначалаполучится основная концепция сущего животного, которое по безотраднойдикости, грубости и глупости ни в чем не будет уступать злодейским аффектаминтроверта. Поэтому я не могу согласиться с утверждением Джордана, будтонаихудшие характеры встречаются среди страстных интровертных натур. Средиэкстравертов наблюдается ровно столько же и совершенно такой же радикальнойпрочности. Если интровертная страстность проявляется в диких поступках, тобессознательная низость экстравертного мышления и чувства совершаетпреступления над душой жертвы. Я не знаю, что хуже. В первом случае хуже то,что поступок всем виден, тогда как во втором случае низкий образ мыслей ичувств скрывается под покровом приемлемого поведения. Мне хотелось быуказать на социальную заботливость, свойственную этому типу, на его активноеучастие в доставлении ближним благополучия, а также на его ярко выраженноестремление доставлять другим радости. У интроверта все эти достоинства вбольшинстве случаев остаются лишь в области фантазии. Дальнейшее преимущество дифференцированных аффектов заключается впрелести, в красоте формы. Они создают эстетическую, благотворную атмосферу.Существует поразительное множество экстравертных людей, которые занимаютсякаким-нибудь искусством (по большей части музыкой) не столько потому, чтоони особенно к этому способны, сколько потому, что они могут служить этимобщественности. Страсть к порицанию тоже не всегда бывает неприятна илилишена ценности. Она нередко остается в пределах приспособленной,воспитательной тенденции, которая приносит очень много пользы. Зависимостьсуждений тоже не всегда и не при всех обстоятельствах является злом;напротив, она нередко содействует подавлению сумасбродства и вредныхизлишеств, отнюдь не полезных для жизни и блага общества. Вообще было бысовсем неправильно утверждать, что один тип в каком-либо отношении ценнеедругого. Типы взаимно дополняют друг друга, и их различие создает именно тумеру напряжения, которая необходима и индивиду, и обществу для сохраненияжизни. в) Экстравертный мужчина Об экстравертном мужчине Джордан говорит (с. 26 и др.): Он неподдается учету и остается неопределенным в своей установке; он имеетсклонность к капризам, к взволнованной суетливости; он всем недоволен, любитосуждать; судит отрицательно обо всем и обо всех, - самим же собою оченьдоволен. Хотя его суждение нередко бывает ложно, а проекты часто терпяткрушение, однако он безгранично верит в них. Сидней Смит сказал однажды ободном из своих современников, известном государственном деятеле: он в каждыйданный момент был готов принять начальство над флотом проливов илиампутировать ногу. У него есть готовая формула для всего, что встречается наего пути: или все это вранье, или же это давным-давно известно. На егонебосклоне нет места для двух солнц. Если же наряду с ним появляется другоесветило, то он становится мучеником. Это человек рано созревший. Он любитуправлять и часто бывает в высшей степени полезен обществу. Заседая вблаготворительной комиссии, он одинаково интересуется как выбором прачки,так и избранием председательствующего. Он отдает себя обществу целиком, совсеми силами. Он выступает в обществе с самоуверенностью и настойчивостью.Он всегда старается приобретать опыт, потому что опыт помогает ему. Онпредпочитает быть известным председателем комиссии, состоящей из трехчленов, нежели неизвестным благодетелем целого народа. Отсутствие блестящихспособностей отнюдь не умаляет его важности. Деятелен ли он? Он убежден всвоей энергии. Болтлив ли он? Он верит в свой ораторский дар. Он редкосоздает новые идеи или открывает новые пути, но он всегда бывает тут кактут, когда надо последовать за чем-нибудь или же что-нибудь схватить налету, применить и выполнить. Он склонен придерживаться раз установленныхобщепризнанных религиозных и политических убеждений. При известныхобстоятельствах он бывает склонен восторженно изумляться смелости своихеретических идей. Однако нередко его идеал так высок и несокрушим, что ничтоне в состоянии помешать образованию широкого и справедливого жизнепонимания.В большинстве случаев его жизнь отмечена моральностью, правдивостью ипостроена на идеальных принципах; однако страсть к непосредственным эффектамставит его подчас в затруднительное положение. Если он в публичном заседаниислучайно не занят, то есть ему нечего предложить, или поддержать, илизаявить и некому оппонировать, то он по крайней мере встанет и потребует,чтобы закрыли окно из-за сквозняка или же, напротив, открыли его, чтобывпустить свежий воздух. Воздух ему так же необходим, как внимание. Он всегдасклонен думать то, о чем его никто не просит. Он убежден, что люди видят еготаким, каким он хотел бы быть в их глазах, то есть что они видят в немчеловека, который ночей не спит, заботясь о благах своих ближних. Онобязывает других и поэтому никак не может обойтись без награды. Он умеетволновать других своей речью, не будучи сам взволнован. Он быстро схватываетжелания и мнения других. Он предупреждает о грозящей беде, ловко организуети ведет переговоры с противниками. У него всегда есть в запасе проекты, и онобнаруживает кипучую деятельность. Если есть какая-нибудь возможность, тообщество должно получить от него приятное впечатление; если же этоневозможно, то оно должно быть по крайней мере повергнуто в изумление, аесли и это не удается, то оно должно быть хотя бы напугано и потрясено. Онспаситель по призванию; в роли призванного спасителя он очень сам себенравится. По его мнению, мы, сами по себе, не способны ни к чему путному, номы можем верить в него, мечтать о нем, благодарить Бога, что он послал намего, и жаждать, чтобы он заговорил с нами. В спокойном состоянии оннесчастен, и потому он не умеет по-настоящему отдыхать. После трудового дняему нужен возбуждающий вечер - в театре, на концерте, в церкви, на базаре,на обеде, в клубе или же во всех этих местах. Если он пропустил собрание, тоон по крайней мере прерывает его демонстративной извинительной телеграммой. По этому описанию тоже нетрудно узнать тип. Но и тут, как и в описанииэкстравертной женщины, если не более, выступает элемент карикатурногоосуждения, несмотря на констатирование отдельных положительных черт. Этопроисходит отчасти оттого, что такой метод описания не может бытьсправедливым по отношению к экстравертному человеку; потому что невозможно,так сказать, интеллектуальными средствами показать специфическую ценностьэкстраверта в ее настоящем свете; тогда как по отношению к интроверту этогораздо легче, потому что его сознательная разумность и сознательнаямотивация могут быть выражены интеллектуальными средствами, точно так же каки факт его страсти и вытекающие из нее поступки. У экстраверта же, напротив,главная ценность лежит в его отношении к объекту. Мне кажется, чтоединственно только сама жизнь дает экстравертному человеку ту справедливуюоценку, которую ему не может дать интеллектуальная критика. Только жизньобнаруживает его ценность и признает ее. Можно, правда, констатировать, чтоэкстравертами социально полезен, что он имеет большие заслуги в делепрогресса человеческого общества и т. д. Однако анализ его средств и егомотиваций всегда будет давать отрицательный результат, и притом потому, чтоглавная ценность экстравертного человека лежит не в нем самом, а вовзаимоотношении между ним и объектом. Отношение к объекту принадлежит к темневесомым величинам, которых никогда не ухватит интеллектуальноеформулирование. Интеллектуальная критика не может не выступать с анализом и не может недовести наблюденный материал до полной ясности через указание на мотивации ицели. Но из этого возникает образ, имеющий для психологии экстравертногочеловека значение карикатуры; и если кто-нибудь вообразит, что он найдет наосновании такого описания верный подход к экстраверту-человеку, то он, кудивлению своему, увидит, что подлинная личность его не имеет ничего общегос этим описанием. Такое одностороннее понимание безусловно мешаетприспособиться к экстраверту. Для того чтобы верно понять его, надосовершенно исключить мышление о нем; подобно тому как экстраверт только втом случае правильно приспособится к интроверту, если он сумеет принять егодуховные содержания как таковые, не считаясь с их возможной практическойприменимостью. Интеллектуальный анализ не может не приписать экстравертувсевозможных задних и побочных мыслей, умыслов, целей и тому подобного,собственно говоря, не существующего в действительности, но самое большеелишь примешивающегося в виде призрачного воздействия бессознательных глубин. Это, конечно, верно, что экстраверт, если ему нечего больше сказать, покрайней мере потребует, чтобы отворили или затворили окно. Но кто же этозаметил? Кому это, по существу, бросилось в глаза? Ведь только тому, ктостарается отдать себе отчет в возможных причинах и намерениях такогопоступка, то есть тому, кто рефлектирует, расчленяет и воссоздает, тогда какдля всех остальных этот маленький шум растворяется в общем шуме жизни, и онине видят никакого повода усматривать в этом то или другое. Но именно так ипроявляется психология экстраверта: она принадлежит к явлениям повседневнойчеловеческой жизни и не имеет никакого, ни большого ни меньшего, значения.Только размышляющий видит нечто большее, и притом нечто, по отношению кжизни неверное; оно верно лишь применительно к бессознательному, заднемуплану мыслей экстравертного человека. Он видит не настоящего человека, алишь его тень. И тень подтверждает это суждение к ущербу сознательногонастоящего человека. Мне кажется, что в целях понимания было бы правильноотделять человека от его тени, то есть его бессознательного, иначе дискуссиягрозит впасть в небывалое смешение понятий. В другом человеке мывоспринимаем такое, что не входит в его сознательную психологию, но чтопросвечивает из области его бессознательного; это нередко вводит нас взаблуждение, заставляя приписывать наблюдаемое качество и его сознательномуэго. Жизнь и судьба поступают так же; но психолог, который дорожит познаниемпсихической структуры и возможностью улучшить взаимопонимание людей, долженбыл бы поступать иначе; он должен тщательно отделять сознательную область вчеловеке от бессознательной; ибо ясности и понимания можно добиться толькопри сопоставлении сознательных точек зрения, но не при сведении их кбессознательным скрытым основаниям, к косым лучам и едва уловимым оттенкам. г) Интровертный мужчина О характере интровертного мужчины (the more impassioned and reflectiveman) Джордан говорит (с. 35): Он не меняет своих удовольствий час от часу;его любовь к какому-нибудь удовольствию имеет характер самопроизвольности, ион ищет его не из простой неугомонности. Если он занимает какую-нибудьобщественную должность, то это потому, что имеет на то определеннуюспособность или же определенный проект, который он хотел бы провести вжизнь. Окончив свое дело, он охотно устраняется. Он способен признаватьдостоинства других и предпочел бы, чтобы дело его процветало подруководством другого, нежели гибло бы в его руках. Он легко переоцениваетзаслуги своих сотрудников. Он никогда не будет и не может быть привычнымхулителем. Он развивается медленно, он медлителен и неуверен, он не будетрелигиозным вождем, у него никогда нет достаточной уверенности в себе длятого, чтобы признать что-нибудь окончательной ошибкой и сжечь за нее накостре своего ближнего. Хотя он и не лишен мужества, однако он недостаточноубежден в непогрешимости своей истины, чтобы во имя ее и самому идти накостер. При наличности больших способностей другие люди выдвигают его напервый план, тогда как представитель иного типа сам выдвигается вперед. Мне кажется весьма показательным, что об интроверте-мужчине авторфактически говорит не более того, что мною здесь приведено. Больше всегопоражает, что нет описания той самой страсти, из-за которой он и называетсяimpassioned. Конечно, в диагностических догадках надо быть осторожным,однако этот случай дает повод предположить, что глава об интроверте вышластоль скудной по некоторым субъективным причинам. После столь же подробного,сколь и несправедливого изображения экстравертного типа можно было быожидать столь же основательного описания и для интровертного типа. Почемуавтор не дал нам его? Если мы предположим, что Джордан сам принадлежит к интровертному типу,то мы поймем, почему ему не захотелось давать этому типу такое же беспощаднорезкое описание, как то, которое он дал своему противоположному образу. Я нехотел бы сказать, что это произошло от недостатка объективности, но отнедостаточного познания своей собственной тени. Интроверт никак не может низнать, ни угадать, в каком виде он представляется человеку противоположноготипа, - разве только если он попросит экстраверта рассказать ему своивпечатления, рискуя, однако, что после этого ему придется вызватьрассказчика на дуэль. Дело в том, что экстраверт столь же мало приметвышеприведенное описание за доброжелательное и точное изображение своегохарактера, насколько интроверт будет склонен выслушать свою характеристикуот экстравертного наблюдателя и критика. В обоих случаях характеристикабудет одинаково обесценивающей. Ибо насколько интроверт стремится постигнутьэкстраверта и при этом совершенно не попадает в точку, настолько же иэкстраверт, стараясь понять внутреннюю духовную жизнь другого со своейвнешней точки зрения, решительно промахнется. Интроверт всегда делаетошибку, пытаясь выводить поступки из субъективной психологии экстраверта,экстраверт же может понимать внутренне состредоточенную духовную жизнь какследствие внешних обстоятельств. Абстрактный ход мыслей должен казатьсяэкстраверту фантастичным, своего рода бредом, если ему не видны при этомобъективные отношения. И в самом деле, интровертные сплетения мыслей сутьчасто не что иное, как пустые выдумки. Во всяком случае об интровертноммужчине можно было бы еще многое сказать, его можно было бы изобразить втаком же ярком и невыгодном свете, в каком Джордан в предыдущей главевыставил экстравертного. Важным мне кажется замечание Джордана о том, что удовольствиеинтроверта отличается самопроизвольностью (genuin). Кажется, что это вообщеесть отличительная черта интровертного чувства: оно именно самопроизвольно,оно существует потому, что возникает из себя самого, оно коренится вглубинах человеческой природы, оно, как своя собственная цель, рождается какбы из себя самого; оно не хочет служить какой-нибудь иной цели и не отдаетсяей; оно довольствуется тем, что осуществляет себя само. Это находится всвязи с самопочинностью архаических и естественных явлений, еще неподчинившихся целесообразным заданиям цивилизации. По праву или без права,во всяком случае не считаясь ни с каким правом и ни с какойцелесообразностью, аффективное состояние проявляет себя, навязываясьсубъекту даже помимо его воли и против его ожиданий. В нем нет ничего, чтодавало бы право допустить предумышленную мотивацию. Я не хотел бы входить здесь в обсуждение последующих глав книгиДжордана. Он ссылается в виде примера на ряд исторических личностей, причемне раз обнаруживаются неверные точки зрения, основанные на упомянутой ужеошибке, а именно на том, что автор вносит критерий активности и пассивностии смешивает его с другими критериями. Эта часть ведет к тому заключению, чтоактивная личность причисляется и к бесстрастному типу и, наоборот, чтострастная натура всегда обречена на пассивность. Я пытаюсь избежать такойошибки тем, что вообще исключаю момент активности как особое мерило. Но Джордану принадлежит та заслуга, что он был первым (насколько мнеизвестно), кто дал сравнительно верную характеристику эмоциональных типов.Оглавление
A PHP Error was encountered
Severity: Warning
Message: Trying to access array offset on value of type bool
Filename: type_foreach/info-bottom-page-bookpages.php
Line Number: 38
A PHP Error was encountered
Severity: 8192
Message: preg_replace(): Passing null to parameter #3 ($subject) of type array|string is deprecated
Filename: type_foreach/info-bottom-page-bookpages.php
Line Number: 38
«Лики родительской любви»
Мы все не избежим печального конца