"Бью, значит существую" или что делать, если муж ударил жену или ребенка? О насилии в семье с другой стороны.

Сегодня я хотел бы раскрыть одну очень взрывоопасную тему, да еще с непопулярной стороны. Речь пойдет о домашнем насилии, и внутреннем мире человека, который это насилие совершает (прежде всего над собой), или близко подходит к этой черте. Многие наверняка дочитать ее до конца не смогут, взорвавшись в приступе возмущения и ярости, однако мне на этот раз важно другое: на тысячу психологических статей о том, как (женщине) выбраться из позиции жертвы домашнего насилия, приходится в лучшем случае одна о том, как (мужчине) выбраться из позиции агрессора. И не удивительно: с позиции жертвы позиция насильника кажется всячески привлекательной, комфортной и недоступной. Именно у агрессора есть сила для обеспечения безопасности. Именно ее не хватает жертве. Так почему бы не отнять эту силу у агрессора и не отдать ее жертве, тем более что общество поддерживает такие начинания, да и открываться (помогать) безопаснее перед теми, у кого в принципе нет возможности тебе навредить (жертвы). Дальше можно кучу слов написать про треугольник Карпмана и бесполезность помощи жертве через борьбу с агрессором, но об этом еще не написал только ленивый психолог, поэтому я сразу обозначу вывод: в первую очередь имеет смысл помогать сильному. Звучит парадоксально, и все же!

Сначала надень кислородную маску себе, потом своему ребенку

В самолетах перед взлетом каждый раз проводится минипрезентация о том, что делать в экстренных ситуациях. В частности, там всегда упоминают о том, как действовать при разгерметизации салона: родителям рекомендуют надеть кислородную маску сначала себе, а уже потом своему ребенку. Смысл в том, что сначала восстанавливают дееспособность тому, кто может позаботиться и о других. Если надеть маску годовалому ребенку, а о себе забыть, то гораздо больше шансов потерять сознание... и ребенку в маске, но без активного родителя не станет сильно легче.

Откуда взялась мысль, что сначала нужно заботиться о ребенке

Дети очень чутки к слабостям родителей, и всегда готовы их поддержать в трудный момент: родитель злится и не чувствует в себе права без повода избавиться от злости - ребенок тут же создаст максимально удобный повод и примет скандал на себя. Родителю некому поплакаться, а напряжение невыносимо - ребенок тут же подойдет и изобразит заботливого слушающего родителя. На каждую родительскую проблему гибкий и адаптивный ребенок сможет найти соответствующий выход: соматические болезни, нелюбовь к определенным родственникам, отсутствие инициативы... все это выполненные родительские "заказы", только бы сохранить своих родителей в сознании.

Но вернемся к теме. Самолет в данной модели - это образ семьи. Родитель в кресле (или даже сам пилот) - это агрессор, имеющий силы изменить мир вокруг себя. Ребенок рядом в кресле (или пассажир) - это жертва агрессии. И, соответственно, если удастся помочь агрессору справиться с его силой (наполнить легкие кислородом), то о несостоявшейся жертве он сможет позаботиться. Это в идеале, конечно. Чтобы помочь агрессору дышать, он как минимум должен хотеть этого. И такое бывает не всегда. Но все же это существенный шанс. Глупо сразу делать аварийную посадку в горах, если есть шансы восстановить управление и дотянуть до аэродрома.

А нужна ли агрессору помощь вообще?

И это большой вопрос. Который мало кто задает. Вспомните, как в нашей культуре принято реагировать на агрессию. Вспомните сказки и кино. Вспомните, как родители реагируют на ссоры детей на детской площадке. Если вы родитель, вспомните, задавали ли вы ребенку вопрос о причинах его агрессии с искренним желанием ему помочь. В мире, где живу я, агрессоров в лучшем случае мягко ограничивают в способностях, в худшем угрожают, осуждают, наказывают, изолируют от других. Мысль о помощь человеку с его злостью в подавляющем большинстве случаев даже не приходит никому из окружающих в голову. Хотя нет, вру, иногда приходит. Только как мольба жертвы перед насильником: "ну что же для тебя сделать, чтобы ты наконец отстал?". Помощь, отягощенная отчаянием, бессилием и чувством вины. Толку от нее как от дырки от бублика, разве что самолюбие потешить... чем многие агрессоры и занимаются от того, что о большем даже думать не смеют.

Агрессоры мужчины, агрессоры женщины (стервы)

Не принято у нас помогать тем, в ком есть сила. А все потому, что в бытовом сознании сила, воля и контроль представляются чем-то единым. Обладать свой силой и подчиняться мощным внутренним импульсам для многих в психологическом контексте значит примерно одно и то же. Стерва или "сильная женщина" в том же бытовом понимании - это та, которая может разрушить жизнь (автономию) своего партнера-мужчины... и не просто может, а обязательно будет. И потому ищет того, кто заведомо по всем параметрам сильнее ее, чтобы старательно проверять его на прочность, расшатывать, манипулировать. И добившись "желанного" результата, переходить к поискам нового. Счастливы ли они? Счастлив ли человек, который всю жизнь разрушает свои привязанности к другим людям? Счастлив ли человек, лишенный искренности, доверия, свободы и права на временную беспомощность в отношениях? И можно ли ему помочь?

Чего лишен агрессор, благодаря своей силе?

Стервы, как и многие мужчины, заложники собственной "силы", собственных неосознанных волевых импульсов. И если у них под рукой нет другой жертвы, то импульс этот обращается внутрь, на себя самого. Внутренний агрессор и внутренняя жертва. Мало кому видная борьба. Проявляющаяся лишь тогда, когда одна из этих ролей одерживает тактическую победу и отключает свою противоположность, чтобы начать ее поиски во внешнем мире. Жертва или Агрессор - это участники одной и той же войны за Силу против Самоконтроля. И война эта создает исключительно слепое саморазрушение, которое так импульсивно хочется списать на внешнего партнера.

Помощь сильному: все дело в кислороде!

Пора снова вернуться к аналогии с самолетом. В переносе смысла из инструкции по спасению к семейным отношениям осталась одна пропущенная деталь - кислород. Скажите-ка сходу, что нужно агрессору? Мне автоматически на ум приходит слово "любовь". Много легенд, афоризмов и прочих мудростей рассказывают, как сильные мужчины подчиняются силе и стойкости Любви. Конечно любовь! А теперь обратимся к опыту и понаблюдаем, возвращает ли любовь и ее типичные буквальные проявления (принятие, терпение, неосуждение,...) к нормальным доброжелательным отношениям? Если мы говорим об агрессорах, то нет. Любовь настоящего агрессора не останавливает... и тогда кажется, что уже ничто не останавливает, и возникает чувство беспомощности перед агрессией. А все потому, что первый автоматический ответ "любовь" - не верен. Факты говорят именно об этом. Но если не любовь, то что же?!

Чтобы лучше разобраться в теме, поищем среди общественных стереотипов самый агрессивный в современном мире. В моем представлении это "террорист". Человек, который намерен убивать невинных. Человек, у которого нет моральных норм, хоть как-то ограничивающих ущерб окружающим (другие нормы при этом могут присутствовать). Что ищет такой человек? Денег, свободы, светлого будущего? Для других... возможно. Но что он сразу получает для себя? В чем он может убедиться, что получил? Или иначе, что для него настолько важно, что может изменить его поведение.

Кислород - это внимание к боли, потерям и тревоге новых потерь

Для поиска действительной цели взглянем на намерения террористов, и предположим, что у них есть некоторое количество разума, чтобы придумать идеальный способ достижения своих целей и запасной, на случай провала идеального. Вот этот второй (более вероятный)способ также предполагает достижения цели, пусть и гораздо большей ценой. Ценой своей жизни. А цель в этом случае в общем-то всем известна: как можно больший ущерб чужим посторонним людям и как можно больший резонанс в мире. Что этот "результат" означает с психологической точки зрения? Неожиданная боль по воле другого человека, полное внимание к этой боли, ужас и тревога, что подобное может повториться в будущем в любую секунду просто потому что у кого-то возникла сильная злость. бОльшей "выгоды" данный вариант не предполагает.

Цель - это ясное сообщение: "Почувствуйте, каково это, потерять что-то очень важное в жизни, и после этого остаться в постоянном напряжении потерять еще больше!" И это вообще единственное сообщение, которое можно передать другим людям силой, не сломав предварительно их воли. Это тот реальный максимум, на который действительно может рассчитывать агрессор-насильник-террорист без погружения во внутренние проблемы свидетелей и жертв. Кислород - это внимание к боли.

Именно отсутствие этого внимания питает одинокую слепую ярость, которая ведет агрессора к разрушению того, что когда-то было любимым. И может снова стать любимым, если выдержать эту боль.

Почему наше внимание к сильным изменениям нам не принадлежит

Наши чувства древнее, чем наш разум, и работают на порядок быстрее. Сигнал о том, что в мире вокруг что-то кардинально изменилось приходит на уровне чувств намного раньше, изменяет гормональный фон, заводит наше тело как пружину для спасительного броска. Очень полезное свойство, если "пружина" эта сразу направлена в нужную сторону, но в современном социальном мире гораздо чаще случается, что вместе с зарядом агрессии и закипающей кровью мы получаем еще и дезориентацию. Очевидные для древних инстинктов способы выплеснуть свою силу оказываются запрещенными, и мы остаемся сидеть на пороховой бочке с зажженным фитилем. Нужна тонна выдержки и концентрации, чтобы разрядить свою силу конструктивным образом. Без специального обучения агрессия эта накапливается и прорывает защитные барьеры морали, и тогда мы срываемся на близких через гнев, ярость, возмущения, обвинения (появляется агрессор) или на себя самого через чувства вины, стыда, паники, отчаяния и тревоги (выходит на сцену жертва).

Когда мы впервые сталкиваемся с необходимостью самоконтроля

Каждому из нас приходилось сталкиваться с этим вызовом. В психологически подкованной семье дети первый раз встречают эту проблему в полный рост в возрасте около трех лет. Кризис 3-х лет как раз об этом: покричать, порыдать, потопать ножкой или поваляться на полу, но все же получить желаемое от непокорных родителей. В этот период ребенок убеждается, что его воля не бесконечна, и что это поведение не является смертельным для окружающих, и отношения с важными людьми не разрушаются от таких проявлений. Эти воспоминания позволяют ребенку учиться: ошибаться и делать из своих ошибок выводы относительно своего поведения. Со временем с большей частью "эмоционального заряда" ребенок научается справляться самостоятельно, находить причины своих срывов и заботиться о том, чтобы разряжать эмоции до того, как их давление станет невыносимым.

Как ощущается невыносимая боль потерянных ожиданий изнутри

Если же напряжения своего заметить не успел, то оно включается внезапно из какой-то мелочи, например неосторожного слова. Слово такое может быть похоже на укол в районе сердца, и почувствоваться как спазм от этого укола. В ответ сначала на уровне сознания возникает удивление и непонимание, как "такое" могло случиться в принципе, земля из под ног начинает уходить, а руки и ноги становятся как чужие, дыхание куда-то незаметно исчезает, а кровь начинает медленно закипать от напряжения, на глаза опускается пелена слепой ярости, и каждое резкое движение вокруг ее словно подпитывает.

Если неосторожный партнер (потенциальная жертва) этой боли не заметит и продолжит говорить "о своем", слова его будут восприняты как новые уколы. Мысли от этой словесной бомбардировки запутаются и пропадут буквально на глазах, нужные для решения слова станет очень трудно подбирать, а решение это будет так необходимо. Начнет казаться, что защищаться от этого потока словами все равно что махать палкой над головой в надежде уберечь себя от дождя. И после этого покажется, что любых слов мало, и другого хорошего шанса хоть что-то изменить в своей жизни уже не будет. Или здесь и сейчас, или нигде и никогда более. Или все, или ничего. А потом что-то становится последней каплей и...

Происходит нечто...(здесь может в памяти может застрять какой-то символический звук или образ, пойманный восприятием)

Ужасное... настолько, что лучше бы этого не было. И нужно приложить все усилия, чтобы стереть эти воспоминания из памяти своей и всех окружающих. Тут годится все: и обещания вечной любви и несравнимой ничем пользой, и равнодушие до сведенных зубов, и прямое бегство, и демонстрация непроходимой тупости, и демонстративное горевание. Все, чтобы не заметить чужую боль.

И когда не заметить чужую боль удается, в следующий раз ярость выскочит уже по привычному предсказуемому пути с меньшим сопротивлением. Человек встал на путь насилия.

Вокруг да около, когда слишком страшно смотреть внутрь

Импульсы реагировать насилием на болезненные слова и желание получить внимание к боли в комплекте с отсутствием даже надежды на любовь и принятие появляются у людей не на пустом месте. Для этого у ребенка должна быть соответствующая окружающая среда и соответствующие родители

Реакции такого рода у детей возникают из последовательного их "воспитания". Самой простой иллюстрацией этого механизма может быть такая сценка:

- Дорогой, ты меня любишь? (тревога)

- Да, дорогая. (умиление, легкое равнодушие)

- Дорогой, ты меня точно любишь? (тревога)

- Да, конечно, дорогая. (умиление и легкое раздражение)

- Дорогой, а докажи что ты меня любишь. (тревога и чуть раздражения)

- Что ты хочешь, дорогая? (среднее раздражение)

- Луну с неба (тревога и раздражение)

- Эээээ... (беспомощность, тревога и сильное раздражение)

- Дорогой, а ты меня любишь? (тревога и апатия)

- НЕЕЕЕЕТ! (очень сильное раздражение)

- Я так и знала! И почему я не выбрала Васисуалия... (страх, обида, равнодушие)

Смысл в том, что ответ "НЕЕЕЕТ" стал первым, который вывел разговор из цикла. Именно этот ответ отпечатается у неопытного (маленького ребенка) в общении человека как особенный, позволяющий разрешить сиюминутную проблему своего раздражения. Все ответы одинаковы, один этот - исключение. Болезненное исключение. Примерно также устроено и воспитание будущего насильника, только на кону стоят не любовь и тревога, а гораздо более базовые вещи. Итак...

Суть - внимание к боли или "как ребенка воспитать насильником"

итак...итак... за написание следующего абзаца я садился раз 8-10 и каждый раз "убегал". Так что заранее прошу прощения за сухой язык в этом месте...

Итак, представьте себе человека, который практически свыкся с мыслью, что он жертва по жизни, красной нитью его жизни проходят чувства апатии, беспомощности, ненужности, подавленной злобы и обиды на то, что жизнь с ним так обошлась. Он не смотрит на себя кроме как через жалость, не в курсе правил безопасности в самолетах и уж тем более не знает, что есть "кислород" и как его в принципе можно дать. В каждой попытке помочь ему он с готовностью находит подвох, отталкивает помощь и выворачивает ситуацию наизнанку, чтобы снова оказаться в привычной позиции жертвы. От чего сочувствовать ему в тех вопросах, которые он считает проблемами ну совершенно не хочется.

И вот, у этого человека на секунду забрезжил свет надежды и у него родилась мысль: "а не завести ли мне ребенка, который агрессором стать в принципе не сможет, хотя бы потому что он изначально беспомощен, а я уж вложу в него всю свою непроявленную любовь, чтобы воспитать его нормальным "неагрессором". Сказано - сделано. Пусть с трудом, не без жертв (как обычно), но у новоиспеченного родителя в руках появляется маленький теплый комочек доверия и любви, который дарит такие долгожданные спокойствие и умиротворение.

Но чистая радость обычно длится недолго. Оказывается, что комочек уже "умеет" кричать и плакать, требовать и истериковать прям как те самые злобные агрессоры. И вдруг вспыхнувшая искра любви опять погружается в море вины, стыда и тревоги, которое так привычно и так НЕОЖИДАННО встретить именно в этих отношениях. От этой мысли нашей принципиальной жертве также привычно хочется убежать, и сделать оказывается проще всего через избегание контакта с ребенком.

Вот в этом месте и начинается история воспитания насильника: если ребенок в ответ на свои еще неосознанные крики и плач регулярно встречает полный игнор, то он в смертельной опасности. Без родительской помощи ребенку не выжить. И он не выжил бы, если б не свойство родителя-жертвы слышать прежде всего крики и ломать свою волю от этого крика. Отчаянный крик ребенка из последних сил и механическая помощь родителя через собственную застарелую боль - вот жизненный фон человека, который "принимает" роль насильника. Чтобы поменять пеленки нужно кричать, чтобы узнать свое имя нужно кричать, чтобы узнать, есть ли родитель рядом, нет другого выхода, кроме как кричать. Такой ребенок в принципе не видит других людей без равнодушия и запертой в них застарелой боли. Так как он может узнать, что его поведение "неадекватно"? Как он узнает, как выглядит другой, когда ему "НЕ БОЛЬНО"?

Вопросы эти риторические, и ответ на них известен... тогда НИКАК. Боль как воздух и крик до одури как самый надежный способ о себе позаботиться. ТОГДА никак. В тех условиях с теми людьми на том уровне развития никак.

На том уровне развития у ребенка еще нет слов, чтобы назвать происходящее своими именами, да и слушателей тогда нет. Ребенок здесь как круги на воде - он ЕСТЬ, пока что-то разрушает спокойствие на поверхности озера, пока боль сильнее равнодушия в глазах других людей. А ДРУГИЕ люди просто не в состоянии сходу понять, что происходит с человеком, охваченным подобными детскими переживаниями. Им, чтобы впустить этот ужас в сознание нужна большая целенаправленная работа, и тихие слова вместо криков и ударов. Надеюсь именно это у меня и получилось.

Слова - это возможность вспомнить. Возможность вспомнить - это опыт. Опыт - это способ изменить свое поведение. Возможность изменить свое поведение - это возможность получить, чего раньше у тебя никогда не было. Внимание к собственной боли.

А слова эти - "Бью, значит существую".

Запись на очный прием: +7 (921) 328-567-9. Запись на консультацию в скайп тут