Если любишь причинять или испытывать боль: о причинах появления садизма и мазохизма в отношениях

Между садистом и мазохистом есть одна общая черта характера, скрываемая двумя противоположными способами. Эта черта - сильный страх разрыва отношений, восприятие расставания как катастрофы. И готовность многим расплатиться за возможность продолжать отношения. А при попытке коснуться этой темы открыто у обеих сторон возникает возмущение, блокирующее исходный страх.

Мой развернутый ответ с сайта The Question на вопрос "Откуда берутся мазохисты: у них в мозгу перепутаны центры боли и удовольствия?"

Есть миф о том, что мазохисты получают удовольствие от боли. Но это миф.

А о том, как возникает мазохистическое поведение, почему оно выглядит как удовольствие от боли и какая польза от этого поведения, я расскажу чуть ниже через маленькую историю.

Представьте, что есть семья: папа, мама и ребенок. Папа строгий, с высокими моральными стандартами. Мама в противоположность мягкая, нерешительная и жалостливая (роли папы и мамы можно поменять местами, или единственный родитель попеременно то строг, то жалостлив). А ребенок поначалу спонтанный, активный и любопытный.

Однажды ребенок из наивности и спонтанности совершает "плохой" поступок с точки зрения строгого папы. Это может быть "потянуть котенка за хвот", "нарисовать на обоях" или "потеребить писю". Папины высокие стандарты не терпят в их семье такого поведения и требую немедленно раз и навсегда решить ее, иначе тень аморальности падет и на самого главу семьи... люди могут подумать: "раз у него такие дети, значит и сам он внутри не такой моральный".

И чтобы эту недопустимую тему пресечь на корню, папа достает ремень и шлепает ребенка. В этот момент он думает (оправдывает себя), что боль очищает и делает из ребенка хорошего человека. И может быть это убережет его ребенка от большей боли в будущем, потому что он не станет преступником и не получит наказания как преступник. В какой-то момент он может не отследить (находясь в плену фантазий), что ребенок уже получил значимую дозу боли и уже забыл о самом своем проступке. Он уже просто потерял ход времени и видит перед собой не папу, а чужого взрослого мужчину, который горит праведным гневом, причиняет ему боль, находится в мире своих фантазий о безопасном будущем и не хочет останавливаться. Эти мгновения могут показаться ребенку бесконечными и мучительными... бесконечная беспомощность и унижение.

А что мама? Мама сначала терпит, ведь папа действительно прав, нельзя поступать плохо, нужно быть хорошим. И плохие люди действительно заслуживают наказания, даже если это дети. Но стоит немного потерпеть, и боль очистит. Терпение и кротость всегда должны быть замечены и награждены (с такой мыслью легче терпеть, за терпение в будущем обещали приз - хорошую жизнь хорошего человека). Мама стойко смотрит на наказание своего ребенка и сдерживает животные (недостойные) порывы оттолкнуть благодетеля-папу и спасти ребенка от мучений. Она ждет, когда папа почувствует себя достаточно удовлетворенным, когда по его меркам наказания окажется "достаточно". И в этот момент включается. Злость мужчины ослабевает, с ней ослабевает страх женщины. И в следующий момент на женщину накатывает волна жалости (со скрытой между слез злостью), она отталкивает мужчину от своего ребенка, крепко обнимает и поливает горючими слезами в надежде, что ее страдание и нежность уравновесят ее чувство вины за пассивное наблюдение за мучением своей "кровинушки" и заодно компенсируют ребенку садизм отца. Сделают наказание незаметным на фоне той волны "любви" и сверхзаботы.

Если в доме строгие отцовские порядки, нет места для нежности и тепла, а ситуация с проступком, наказанием и компенсацией повторяется регулярно, то они сливаются в одну "неприкаянность и одиночество -> наказание -> забота и нежность". Наказание становится частью этой схемы. Бог справедлив... испытания даются нам для того, чтобы стать лучше. Мир справедлив, и любая боль рано или поздно уравновесится любовью. Так объясняли себе происходящее папа и мама, так будет объяснять себе мир ребенок. И чтобы в этом мире получить любовь, сначала нужно пострадать. Иначе никак. Все строго.

И лучше жить страдая и любя, нежели навсегда остаться неприкаянным и одиноким. Вот картина мира мазохиста. Вот слова, которые толкают его навстречу боли. И фантазии о последующей компенсации любовью его утешают.

И вера в силу своего терпения его поддерживает.

А когда мазохисту вдруг становится одиноко (что редко, потому что одиночество для них страшнее любой боли), он ищет боль иди даже создает ее себе. В боли он не чувствует себя одиноким. Когда мазохисту больно, в фантазии неосознанно всегда всплывают строгий папа и жалостливая мама.

И выйти из этого порочного круга человек может, когда причин себе много боли и не получит от близких компенсации и жалости, которых ждал. Он будет просто взбешен, что его не жалеют, и будет давить моралью на близких, требуя компенсации, угрожая своим здоровьем и карами небесными. И именно это поведение будет помогать ему освобождаться от накопленной боли, чтобы искать другие основания для здоровых отношений. Уффф. Сказочке конец.