Глава 6. ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ОШИБКА АТРИБУЦИИ

В последующих главах мы увидим, что одной из наиболее важных задач социальной психологии является изучение того, в какой степени мы подвержены воздействию социального окружения. В любой момент времени наше внутреннее состояние и то, что мы говорим и делаем, зависит как от самой ситуации, так и от того, что мы сами в нее привносим. Иногда самое незначительное различие в условиях эксперимента имеет сильное воздействие на реакцию испытуемых. Я наблюдал это, когда проводил занятия, одни из которых начинались в 8.30 утра, а другие — в 7 часов вечера. Утром меня встречали молчаливые взоры, а вечером я вынужден был постоянно прерывать бурное веселье. В каждой из этих ситуаций одни оказывались словоохотливее других, но разница между ситуациями превалировала над индивидуальными различиями.

Исследователи атрибуции обнаружили, что зачастую мы не придаем должного значения этому важному моменту. Пытаясь объяснить чье-либо поведение, мы недооцениваем воздействие самой ситуации и переоцениваем влияние характерных особенностей человека и его установок. Так, даже хорошо зная о влиянии времени суток на «разговорчивость» класса, я с трудом боролся с искушением считать людей, приходящих к семи вечера, более общительными, чем «этих молчаливых типов», собирающихся в аудитории в 8.30 утра.

Такое обесценивание роли ситуации, обозначенное Ли Россом (Lee Ross, 1977) как фундаментальная ошибка атрибуции, прослеживается во многих экспериментах. В одном из первых исследований такого рода Эдвард Джонс и Виктор Харрис (Edward Jones Victor Harris, 1967) обратились к студентам Дьюкского университета с просьбой прочесть выступления участников дискуссии в поддержку или против кубинского лидера Фиделя Кастро. Когда позиция какого-нибудь участника дискуссии преподносилась как сделанный им самим осознанный выбор, студенты вполне логично предполагали, что именно такая позиция соответствует личным взглядам самого выступающего. Но что произошло, когда студентам сообщили, что участникам дискуссии навязали определенную позицию?

Люди выступают с такими вескими заявлениями, каких, казалось бы, не следует ожидать от тех, кто лишь делает вид, что они придерживаются излагаемой позиции (Allison others, 1993; Miller others, 1990). Таким образом, даже знание того, что участникам дискуссии было предписано занимать прокастровскую позицию, не уберегло студентов от вывода, что выступающие на самом деле в какой-то мере склонны к этой позиции (рис. 6-1). Казалось, люди думали: «Да, я знаю, что ему навязали эту точку зрения, но я полагаю, что в какой-то мере он действительно так считает».

[Прокастровские, Приписываемые установки, Прокастровские утверждения, Антикастровские утверждения, Антикастровские установки приписываемые участникам антикастровской дискуссии, Антикастровские, Выбранные, Навязанные]

Рис. 6-1. Фундаментальная ошибка атрибуции. Когда люди читают речи участников дебатов в поддержку или против Фиделя Кастро, они приписывают докладчику высказываемую позицию, даже если знают, что она ему навязана. (Данные из «Jones Hams», 1967.)

Петер Дитто и его коллеги (Peter Ditto, 1997) воспроизвели этот феномен в эксперименте. Они попросили нескольких мужчин познакомиться с женщиной, которая на самом деле была участницей эксперимента. Женщина записала свои фиктивные впечатления о каждом из мужчин, и они смогли узнать, насколько понравились ей или не понравились. Читая чисто отрицательные отзывы, мужчины, которым было сказано, что женщина просто подчинялась приказу быть негативно настроенной, не приняли ее критику в расчет. Но когда она излагала исключительно положительные впечатления, мужчины, как правило, сразу делали вывод, что действительно ей понравились — независимо от того, во что верили: свободно она писала или по приказу. Фундаментальная ошибка атрибуции принимает угрожающие размеры, когда это затрагивает наши личные интересы.

Эта ошибка становится настолько непреодолимой, что даже когда люди знают, что именно является причиной того или иного поведения человека, они все равно недооценивают влияние внешних факторов воздействия. Если люди продиктовали свое мнение, которое затем должен выразить кто-то другой, они склонны потом полагать, что этот человек действительно придерживается того же мнения (Gilbert Jones, 1986). Если людей просят во время интервью попытаться возвеличить или умалить себя, то они очень хорошо осознают, почему так поступают. Но они не осознают своего влияния на другого человека. Если Хуан ведет себя скромно, то его простодушный партнер, вероятно, тоже будет демонстрировать скромность. Хуан с легкостью истолковывает собственное поведение, но думает, что у бедняги Боба низкая самооценка (Baumeister others, 1988). Короче говоря, мы склонны оценивать людей по их поведению. Наблюдая за тем, как Золушка съеживается под гнетом давящей атмосферы своего дома, люди заключают, что она чересчур уж покорна; меж тем, танцуя с ней на балу, принц видит перед собой хорошо воспитанную обаятельную девушку.

Пытаясь объяснить поведение других людей, мы совершаем фундаментальную ошибку атрибуции. Свое собственное поведение мы часто объясняем, ссылаясь на внешние обстоятельства, вместе с тем других людей считаем полностью ответственными за их поступки. Так, Джон может объяснить свое поведение сложившейся ситуацией («Я был зол, потому что все шло не так, как хотелось»), в то время как Элис может думать иначе («Джон был таким недружелюбным, потому что он вообще злюка»). В отношении себя мы обычно используем глаголы, которые описывают наши действия и реакции («Меня раздражает, когда»). В отношении других мы чаще описываем, что это за человек («Он отвратительный тип») (Fiedler others, 1991; McGuire McGuire, 1986; White Younger, 1988).

Фундаментальная ошибка атрибуции в повседневной жизни

Если мы знаем, что кассир «запрограммирован» сказать: «Благодарю вас! Всего доброго!», делаем ли мы на этом основании заключение, что кассир — человек приятный и дружелюбный? Конечно же, мы знаем, что не стоит принимать в расчет поведение с подобными скрытыми мотивами (Fein others, 1990). Тем не менее посмотрим, что произошло, когда студенты Уильямского колледжа беседовали, как они полагали, с аспиранткой кафедры клинической психологии, которая вела себя то тепло и по-дружески, то отчужденно и требовательно. Исследователи Дэвид Наполитан и Джордж Гетхальс (David Napolitan George Goethals, 1979) заранее предупредили половину студентов, что поведение аспирантки будет непредсказуемым. Другой половине они сказали, что в целях эксперимента ей были даны указания вести себя дружелюбно (или недружелюбно). Был ли эффект от этой информации? Никакого. Если аспирантка была дружелюбной, студенты полагали, что она действительно приветливый человек, если же она вела себя недружелюбно, то они считали ее человеком неприветливым. Точно так же, когда мы смотрим на марионетку, которую дергает за нити чревовещатель, или на киноактера, играющего роль «хорошего» или «плохого» парня, нам трудно отделаться от иллюзий, что запрограммированное поведение отражает внутренние наклонности. Возможно, поэтому Леонард Нимой, исполнявший роль мистера Спока в фильме «Путешествие к звездам» («Star Trek»), впоследствии написал книгу, которую озаглавил «Я не Спок».

Пример сбрасывания со счета социального давления был обнаружен в эксперименте Ли Росса и его сотрудников (Ross others, 1977). Эксперимент воссоздал опыт профессионального становления самого Росса — от аспиранта до профессора. Устный экзамен на докторскую степень резко понизил самооценку Росса, после того как выдающиеся профессора буквально забросали его вопросами по темам, в которых сами были, бесспорно, специалистами. Через полгода д-рРосс сам выступил в роли экзаменатора. Теперь он сам мог задавать каверзные вопросы по своему любимому предмету. Несчастный студент, попавшийся ему под руку, позднее признался, что чувствовал то же самое, что и Росс полгода назад: разочарование в собственных знаниях и восхищение блестящей эрудицией экзаменатора.

В совместном эксперименте с Терезой Амабайл и Джулией Штайнметц (Teresa Amabile Julia Steinmetz) Росс провел нечто вроде викторины. Он наугад выбрал несколько студентов Стэндфордского университета и назначил одних на роль задающих вопросы, вторых — на роль отвечающих, а третьих — на роль наблюдателей. Экспериментаторы попросили спрашивающих задавать вопросы посложнее, чтобы продемонстрировать свой обширный багаж знаний. Забавно было читать предложенные вопросы: «Где находится остров Бейнбридж?», «Что представляет собой седьмая книга Ветхого Завета?», «Какая береговая линия протяженнее: Европы или Африки?» Если даже несколько этих вопросов заставили вас почувствовать ограниченность собственных знаний, то, значит, по своей реакции вы мало чем отличаетесь от участников эксперимента. [Остров Бейнбридж отделен от Сиэтла узким проливом Паджет-Саунд. Седьмая книга Ветхого Завета — Книга Судей. Хотя площадь африканского континента в два с лишним раза превышает площадь европейского, береговая линия Европы длиннее. (Она более извилистая, с множеством гаваней и фиордов; этот географический факт внес определенный вклад в роль, которую играла Европа в истории морской торговли.)]

Каждый должен бы знать, что тот, кто задает вопросы, имеет преимущество. Однако и те, кто отвечал, и наблюдатели (не задававшие вопросов) пришли к ошибочному заключению, что те, кто спрашивав, на самом деле более эрудированны, чем те, кто отвечал (рис. 6-2). Последующие исследования показали, что такие ошибочные впечатления едва ли являются отражением низкого уровня социального мышления. Более того, образованные и социально просвещенные люди с большей вероятностью совершают ошибку атрибуции (Block Funder, 1986).

[Рейтинг общих знаний, Задающих вопросы воспринимают как знающих, Задающие вопросы, Соперники, Средний студент, Рейтинг наблюдателей, Рейтинг соперников]

Рис. 6-2. И участники викторины, и наблюдатели считали, что человек, случайным образом назначенный на роль задающего вопросы, знал больше, чем отвечающий. Но практически уже само назначение человека на эту роль заставляет воспринимать его более осведомленным, чем отвечающего на вопросы. Недооценка этого факта является иллюстрацией фундаментальной ошибки атрибуции.

В реальной жизни те, кто наделен социальной властью, как правило, являются инициаторами разговора и контролируют его, что часто заставляет подчиненных переоценивать их знания и умственные способности своих начальников. Врачей, например, считают специалистами буквально по всем вопросам, даже тем, которые не имеют никакого отношения к медицине. Также и студенты часто переоценивают общую эрудицию своих преподавателей. (Как и в эксперименте, преподаватели задают вопросы по предмету, в котором являются специалистами.) Если кто-то из студентов позднее становится преподавателем, он обычно с удивлением обнаруживает, что его новые коллеги не столь уж и блестяще эрудированны.

За иллюстрациями фундаментальной ошибки атрибуции большинству из нас не нужно далеко ходить — достаточно обратиться к собственному опыту. Желая обрести новых друзей, Бев «приклеила» на лицо дежурную улыбку и с волнением окунулась в веселье вечеринки. Все присутствующие выглядели абсолютно раскованными и счастливыми, смеясь и разговаривая друг с другом. Бев с удивлением спрашивала себя: «Почему все в этой компании чувствуют себя легко и непринужденно, вот как сейчас, а я всегда так робка и напряжена?» В действительности, остальные тоже ощущали нервозность и совершали ту же ошибку атрибуции, полагая, что Бев да и другие на самом деле такие, какими кажутся, — уверенные и общительные.

Позиция, с которой люди смотрят на содеянное, лежит в основе многих судебных решений (Fincham Jaspars, 1980). В 1964 году после ареста О. Дж. Симпсона, обвиняемого в убийстве своей бывшей жены и ее любовника, группа исследователей UCLA под руководством Сандры Грэхем (Sandra Graham, 1997) в течение недели опрашивала жителей Лос-Анджелеса, которые не сомневались в том, что именно Симпсон совершил преступление. Те из них, кто воспринимал его действия как неконтролируемую реакцию на ситуацию, выступали за относительно мягкое наказание. Те же, кто был уверен, что он совершил заранее продуманное преступление, требовали более сурового наказания.

Этот случай может объяснить сущность многих судебных споров. Обвинители заявляют: «Вас следует наказать, поскольку вы могли поступить иначе». Подсудимый отвечает: «Я не виноват; я стал жертвой обстоятельств» или: «При сложившихся обстоятельствах я действовал правильно».

Почему мы совершаем ошибки атрибуции?

Рассматривая, каким образом люди объясняют поведение друг друга, мы пришли к выводу, что часто игнорируем мощное воздействие так называемых ситуационных детерминант. Почему же мы склонны недооценивать воздействие ситуационных детерминант на поведение других, но не на свое собственное?

Различные ракурсы

Теоретики, занимающиеся вопросами атрибуции, подчеркивают, что мы можем видеть происходящее в разных ракурсах; все зависит от того, наблюдаем мы за другими или действуем сами (Jones Nisbett, 1971; Jones, 1976). Когда мы действуем сами, нашим вниманием управляет окружающая среда. Когда же мы наблюдаем за действиями другого человека, в центре внимания находится именно этот человек, а окружающая среда становится относительно невидимой. Если использовать перцепционную аналогию фигуры и фона, принятую в гештальтпсихологии, то человек — это фигура, выделяющаяся на фоне окружающей среды. Поэтому он и кажется причиной всего происходящего вокруг. Если это так, то чего следует ожидать после реверсивной смены ракурса? Что, если мы посмотрим на себя и окружающий мир глазами окружающих? Приведет ли это к исключению ошибки атрибуции?

Посмотрите, сможете ли вы предсказать результат интересного эксперимента, проведенного Майклом Стормсом (Michail Storms, 1973). Представьте себя в качестве испытуемого. Вас усаживают лицом к лицу с другим студентом, с которым вам предстоит беседовать в течение нескольких минут. Рядом установлена телекамера, направленная на студента под вашим утлом зрения. Напротив вас, рядом со студентом, находятся наблюдатель и другая телевизионная камера. После беседы вы и наблюдатель должны вынести решение, чем было обусловлено ваше поведение в большей степени: личными качествами или сложившейся ситуацией.

Кто из вас — испытуемый или наблюдатель — будет придавать меньшую важность ситуации? Стормс обнаружил, что это будет наблюдатель (еще один пример фундаментальной атрибутивной тенденции). А что произойдет, если поменять вашу точку обзора: дать просмотреть видеозапись с позиции наблюдателя? (Теперь вы следите за собой, а наблюдатель видит то, что видели вы.) Происходит реверсивная смена атрибуций: теперь наблюдатель считает, что больший вклад в ваше поведение привносит ситуация, в которой вы оказываетесь, в то время как вы приписываете большую значимость своей собственной персоне. Воскрешение эксперимента в памяти с позиций наблюдателя имеет тот же эффект (Frank Gilovich, 1989).

В другом эксперименте участники просматривали видеозапись снятия показаний у подозреваемого в ходе полицейского допроса. Когда они наблюдали сцену раскаяния в содеянном, снятую видеокамерой, которая была сфокусирована на подозреваемом, они воспринимали раскаяние искренним. Когда же камера была направлена на следователя, наблюдатели начинали воспринимать раскаяние более принудительным (Lassiter Irvine, 1986). На суде, когда обвиняемый признается в своей вине, именно на нем сфокусирован объектив камеры. Можно предположить, замечают Дэниэл Ласситер и Кимберли Дадли (Daniel Lassiter Kimberly Dudley, 1991), что такие записи смягчают приговор почти в 100 % случаев. Возможно, более беспристрастными были бы видеозаписи, показывающие и следователя, и подозреваемого.

Позицию наблюдателя может изменить и время. Как только образ виденного лишь однажды человека начинает исчезать из памяти наблюдателей, у них появляется склонность придавать ситуации все большее и большее значение. Услышав, что кто-то защищает навязанную ему позицию, люди поначалу полагают, что это истинные чувства человека. Но спустя неделю они уже приходят к мысли о большей значимости ситуации (Burger, 1991). Через день после президентских выборов 1988 года Джерри Бюргер и Джулия Павелич (Jerry Burger Julie Pavelich, 1994) задавали избирателям из города Санта-Клара, штат Калифорния, вопрос: почему результаты выборов оказались именно такими? Большинство приписывало результат личным качествам кандидатов и их позициям (Буш — более привлекателен; его соперник Дукакис провел слабую избирательную компанию). Когда через год они задали тот же самый вопрос другим избирателям, только одна треть относила результат на счет качеств самих кандидатов. Гораздо чаще люди говорили об обстоятельствах — таких, как улучшение общей атмосферы в стране и оздоровление экономики.

В опубликованных откликах на шесть президентских выборов в Соединенных Штатах — в период с 1964 по 1988 годы — также отмечается, что с течением времени растет количество объяснений исхода выборов со ссылками на обстоятельства (Burger Pavelich, 1994). Сразу же после выборов 1978 года ученые мужи из различных редакций сосредоточили внимание — как свое, так и читателей — на предвыборных кампаниях Форда и Картера и их личностях. Спустя два года на первый план стала выходить сложившаяся ситуация: «Тени Уотергейта расчистили путь [Картеру] для его восхождения к президентскому креслу»,— отмечалось в одной из передовиц «New York Times».

Обстоятельства могут также переключить наше внимание на самих себя, это происходит, например, тогда, когда мы видим себя на экране телевизора. Когда мы разглядываем себя в зеркале, слушаем свой голос, записанный на аудиокассету, смотрим на свои фотографии или заполняем автобиографию, мы обращаем свое внимание вовнутрь, занимаясь не осознанием ситуации, а самосознанием. Все эти эксперименты указывают на причину ошибки атрибуции: мы находим причины там, где их ищем.

Чтобы убедиться в этом, обратитесь к собственному опыту и подумайте: что бы вы сказали о своем преподавателе по социальной психологии — молчаливый он человек или разговорчивый?

Я догадываюсь, что вы причислите его к людям весьма словоохотливым. Но посмотрим дальше. Ваше внимание фокусируется на преподавателе только тогда, когда он стоит перед аудиторией,— то есть в ситуации, которая требует, чтобы он говорил. Преподаватель также наблюдает свое собственное поведение — в аудитории, на собраниях, дома. «Я разговорчив? — мог бы удивиться он. — Ну, это зависит от ситуации. Когда я в аудитории или с приятелями, я действительно довольно болтлив. Но на собраниях и в незнакомой обстановке я испытываю стеснение и потому скован в словах и действиях».

Если мы отчетливо осознаем, как изменяется наше поведение в зависимости от ситуации, то мы должны оценивать себя более склонными изменяться, чем другие люди. Именно это было обнаружено в исследованиях, проведенных в Соединенных Штатах, Канаде и Германии (Baxter Goldberg, 1987; Kammer, 1982; Sande others, 1988). Чем меньше у нас возможностей наблюдать за поведением других людей в определенных ситуациях, тем в большей степени мы приписываем их поведение личным качествам. Занимаясь изучением этого факта, Томас Джилович (Thomas Gilovich, 1987) продемонстрировал испытуемым видеозапись, а затем попросил их пересказать действия героя другим людям. Впечатления, полученные из вторых рук, оказались несколько преувеличенными — и отчасти из-за того, что при пересказе внимание фокусируется преимущественно на личности, а не на ситуации (Baron others, 1997). Точно так же впечатления о человеке, про которого так часто рассказывает ваш приятель, обычно оказываются гораздо более преувеличенными, чем непосредственные впечатления самого рассказчика (Prager Cutler, 1990).

Культурные различия

Культура также оказывает влияние на ошибку атрибуции (Ickes, 1980; Watson, 1982). Распространенное на Западе мировоззрение предполагает, что события обусловлены людьми, а не ситуацией. Джеральд Джеллисон и Джейн Грин (Jerald Jellison Jane Green, 1981) сообщили, что студенты университета Южной Калифорнии одобряют, когда все происходящее объясняется внутренними причинами, а не внешними. «Ты можешь сделать это!» — заверяет нас популярная психология позитивно мыслящей западной культуры.

Такое предположение подразумевает, что каждый из нас, имея правильную диспозицию и установки, может справиться практически с любой проблемой. Вы получаете то, что заслуживаете, и заслуживаете то, что получаете. Так, мы часто объясняем плохое поведение, навешивая людям ярлыки: «больной», «ленивый» или «садист». В западной культуре дети по мере своего взросления все чаще объясняют поведение, ссылаясь на характерные качества человека (Rholes others, 1990; Ross, 1981). Хорошим примером этого может послужить случай из жизни одного из моих сыновей. В первом классе он из бессмысленного набора слов «ворота рукав зацепил Том его» составил фразу: «Ворота зацепили Тома за его рукав». Учительница, руководствуясь канонами западноевропейских программ обучения, сочла ответ Тома неверным. «Правильным» ответом считалась фраза, показывающая, что причина случившегося в самом Томе: «Том зацепился рукавом за ворота».

Некоторые языки способствуют внешней атрибуции. Вместо слов: «Я опоздал» испанская идиома позволяет сказать: «Часы явились причиной моего опоздания». В обществах, где культивируется коллективность, люди не так часто воспринимают других на основании личных диспозиций (Lee others, 1996; Zebrowitz-McArhtur, 1988). Они в меньшей степени склонны непроизвольно интерпретировать поведение людей как отражение их внутренних качеств (Newman, 1993). Индусы реже американцев ищут объяснение чьих-либо поступков в личных чертах характера («Она добрая»), скорее они объяснят все происходящее сложившейся ситуацией («С ней были ее друзья») (Miller, 1984).

Насколько фундаментальной является фундаментальная ошибка атрибуции?

Как и большинство неоднозначных идей, предположение о том, что все мы склонны к фундаментальной ошибке атрибуции, имеет своих критиков. Допустим, говорят некоторые, есть атрибутивное предубеждение. Но в любом случае оно может либо привести, либо не привести к ошибке — так, например, предположение родителей, что их сын употребляет наркотики, может оказаться как правдой, так и ложью (Harvey others, 1981). Мы можем с предубеждением верить, что это правда. Более того, какие-то обыденные события — посещение церкви или собеседование при поступлении на работу — схожи с экспериментами, которые мы обсуждаем: действующие лица сильнее наблюдателей ощущают давление обстоятельств. Следствие — ошибка атрибуции. Но при других обстоятельствах — в своей комнате, в парке — люди проявляют индивидуальность. В такой обстановке свое поведение может показаться более непринужденным, чем оно покажется сторонним наблюдателям (Monson Snyder, 1977; Quattrone, 1982; Robins others, 1996). Таким образом, будет преувеличением сказать, что всегда и при любых обстоятельствах наблюдатели недооценивают влияние ситуации. Поэтому многие социальные психологи — по примеру Эдварда Джонса (Edward Jones) — описывают ошибку атрибуции как пристрастие к соответствию.

Как показали эксперименты, это пристрастие имеет место даже тогда, когда мы осознаем влияние ситуации,— например, когда мы знаем, что навязанная человеку позиция в дискуссии не может служить надежным основанием для заключения, что это его собственное мнение (Croxton Morrow, 1984; Croxton Miller, 1987; Rider others, 1989); или когда знаем, что роль задающего вопросы в викторине дает человеку определенное преимущество (Johnson others, 1984). То есть получается так, что вы и я, зная о социальном процессе, искажающем наше мышление, тем не менее все равно ему поддаемся. Возможно, это происходит потому, что для того, чтобы оценить социальное воздействие на поведение человека, требуются большие умственные усилия. Проще приписать все это диспозиции (Gilbert others, 1988, 1992; Webster, 1993).

Сходным образом рассуждает занятый человек, когда думает: «Это не очень хорошее основание для того, чтобы принять решение, но это так просто. К тому же у меня будет еще время во всем этом разобраться».

Тем не менее ошибка атрибуции является фундаментальной, поскольку она накладывает серьезный отпечаток на наши действия. Исследователи в Британии, Индии, Австралии и Соединенных Штатах обнаружили, что атрибуции людей предопределяют их позицию по отношению к бедным и безработным (Feather, 1983; Furnham, 1982; Pandey others, 1982; Wagstaff, 1983; Zucker Weiner, 1993). Те, кто приписывает бедность и безработицу личным качествам самих людей («Они просто ленивы и не заслуживают участия»), как правило, приветствуют политику, при которой бедным и безработным отказывают в сочувствии (рис. 6-3). Их взгляды отличаются от взглядов тех, кто относит такое положение дел на счет внешних обстоятельств («Если бы вы или я вынуждены были жить в такой же тесноте, с таким же образованием и в условиях такой дискриминации, были бы мы хоть немногим лучше?»). Французские исследователи Жан-Леон Бовуа и Николь Дюбуа (Jean-Leon Beauvois and Nicole Dubois, 1988) сообщают, что «относительно привилегированные» люди среднего класса общества с большей вероятностью, чем люди с менее выгодным положением, придут к заключению, что поведение объясняется внутренними факторами. (Такие люди, как правило, считают, что вы получаете то, что заслуживаете.)

Рис. 6-3. Атрибуции и реакции. То, как мы объясняем негативное поведение человека, определяет наше отношение к нему.

Какую пользу можно извлечь из осведомленности о возможной ошибке атрибуции? Однажды я помогал в проведении собеседования с кандидатами на занятие вакантной должности на факультете. Первого кандидата опрашивало одновременно шесть человек; каждый из нас имел возможность задать два-три вопроса. Я ушел, думая: «Какой чопорный, трудный в общении человек». Со вторым кандидатом (вернее, кандидаткой) я познакомился за чашечкой кофе, и мы сразу же обнаружили, что у нас есть общий приятель. Во время разговора я все более и более убеждался, что передо мной душевная, привлекательная и интересная женщина. И только позже я вспомнил о фундаментальной ошибке атрибуции и пересмотрел свой анализ. Приписав холодность характеру первого кандидата и сердечность второй кандидатке, я лишь теперь осознал, что в действительности такое различное поведение отчасти могло быть вызвано различием обстановки, в которой велась беседа. Если бы я посмотрел на наши взаимоотношения глазами моих собеседников, то, вероятно, пришел бы к другим выводам.

Понятия для запоминания

Фундаментальная ошибка атрибуции (Fundamental attribution error) — тенденция наблюдателей недооценивать влияние ситуации на поведение человека, в то же время переоценивая влияние диспозиции.

Оглавление