ЧАСТЬ I. ВВЕДЕНИЕ В СОЦИАЛЬНУЮ ПСИХОЛОГИЮ

«Мы не можем жить только для себя,— писал замечательный писатель-романист Герман Мелвилл, — наши жизни связаны друг с другом тысячами невидимых нитей». Социальная психология и занимается изучением этих нитей, давая научное объяснение тому, что мы думаем друг о друге, как влияем друг на друга и как относимся друг к другу.

В первых двух главах я постараюсь показать, как мы занимаемся исследованиями, как играем в игру под названием «социальная психология». Часто случается, что методы, посредством которых мы, социальные психологи, формируем и проверяем наши идеи, вполне могут быть применены и в обыденной жизни. Анализируя повседневное социальное мышление, социальные влияния и социальные взаимоотношения, мы получаем возможность мыслить намного эффективнее.

Если бы интуиции и здравому смыслу можно было безоговорочно доверять, то мы в меньшей степени нуждались бы в научном исследовании и критическом мышлении. Дело в том, что, как это видно из главы 2, реагируя на что-либо — будь то научное исследование или повседневное событие, мы все склонны оценивать случившееся задним числом (это также называют эффектом хиндсайта или феноменом «Я знал это заранее!»).

Глава 1. СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ: КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ

Жил-был один почтенный человек. Первая жена его умерла, и женился он во второй раз на тщеславной и самовлюбленной женщине. У нее были две дочери, такие же тщеславные и самовлюбленные. У него тоже была дочка — девушка добрая и приветливая. И этой доброй и приветливой девушке, которую прозвали Золушкой, приходилось весь день выслушивать придирки и приказания, терпеть незаслуженную обиду да еще все время смотреть, как бы не оказаться в чем-то лучше, чем ее непутевые сводные сестры.

Благодаря своей фее-крестной Золушке все же удалось попасть на грандиозный бал, и там на нее обратил внимание прекрасный принц. Но когда безумно влюбленный принц потом повстречал Золушку в ее убогом жилище, он сперва даже не узнал ее.

Невероятно, скажете вы? Сказка требует, чтобы мы признали силу обстоятельств. В присутствии злой мачехи Золушка была совершенно иной — кроткой и непривлекательной, непохожей на ту прекрасную и обворожительную Золушку, которую повстречал принц. Дома она буквально съеживалась. А вот на балу Золушка чувствовала себя красавицей и действительно была прекрасной, она двигалась, говорила и улыбалась так, как ей это на самом деле было свойственно.

Французский философ и беллетрист Жан-Поль Сартр (1946) не нашел бы ничего странного в случившемся с Золушкой. По его убеждению, мы, люди, «всегда принадлежим ситуации». «Нас невозможно отделить от ситуации, поскольку она формирует нас и определяет наши возможности». Социальная психология и есть такая наука, которая изучает воздействие на нас различных ситуаций, уделяя особое внимание тому, как мы воспринимаем друг друга и как воздействуем друг на друга. При этом она задает те вопросы, которые интересуют всех и каждого:

- Что люди думают друг о друге? Насколько верны наши представления о самих себе? О наших друзьях? О незнакомых нам людях? Насколько сильна связь между нашими мыслями и поступками?

- Как и в какой мере люди могут влиять друг на друга? Насколько крепки невидимые нити, опутывающие каждого из нас? Насколько сильно воздействие наших гендерных ролей? Нашей группы? Нашей культуры? Каким образом можно противостоять социальному давлению, даже если оно исходит от влиятельного большинства?

- Каковы формы наших взаимоотношений с окружающими нас людьми? Почему в одних ситуациях мы причиняем им боль, а в других — пытаемся помочь? И возможно ли, чтобы сжатый кулак превратился в открытую для рукопожатия ладонь?

Все эти вопросы взаимосвязаны — они касаются того, как люди воспринимают друг друга и влияют друг на друга. Именно этим и занимается социальная психология. Она изучает установки и убеждения, конформизм и независимость, любовь и ненависть. Строго говоря, социальная психология — это наука, которая изучает то, что люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу.

В отличие от других научных дисциплин, в социальной психологии занято почти шесть миллиардов любителей-практиков. Наблюдение за окружающими в парке, на пляже, в школе — универсальное хобби. Наблюдая за другими, мы формируем собственные представления о том, что люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу. Социальные психологи-профессионалы делают, в сущности, то же самое, только более системно (формируя теории) и более скрупулезно (проводя многочисленные эксперименты, которые воссоздают социальные драмы в миниатюре и позволяют выявить причины и следствия).

Формирование и проверка теорий

Многие из нас становятся социальными психологами потому, что просто зачарованы своими размышлениями о человеческом существовании. Еще Сократ сказал: «Не стоит жить, если не изучать жизнь», а простое «познай себя» — это уже достойная цель для разумного человека.

Нам постоянно приходится бороться с человеческой природой и буквально выпытывать у нее секреты. Когда удается что-то узнать, мы сводим идеи и открытия в теории. Теория — это интегрированная совокупность принципов, которые объясняют и предсказывают наблюдаемые явления. Теории — это своего рода научная стенография.

В обыденной речи «теория» часто означает «нечто меньшее, чем факт» — некая промежуточная ступень на пути к достоверности: от факта к теории, от теории к гипотезе. Однако для любого ученого факты и теории суть разные вещи. Факты являются констатацией того, что мы наблюдаем. Теории — это идеи, которые суммируют и объясняют факты. «Наука строится из фактов, как дом из камней,— говорил Жюль Анри Пуанкаре,— но собрание фактов еще не наука, так же как груда камней еще не дом».

Теории не только обобщают факты, они также обеспечивают поддающимися проверке предсказаниями, которые мы называем гипотезами. Гипотезы служат нескольким целям. Во-первых, они позволяют проверить теории, на которых основываются: делая специфические прогнозы, теория работает сама на себя. Во-вторых, предсказания дают направление исследованиям. Во всякой науке дела идут быстрее, если ученые представляют себе, в каком направлении двигаться. Теоретические прогнозы задают новое поле исследований, заставляют ученых обращать внимание на такие вещи, о которых те раньше, вероятно, и не задумывались. В-третьих, предсказательная сила хорошей теории может сделать ее весьма практичной. Что, например, в наше время может иметь большее практическое значение, чем теория агрессии? Имея ее под рукой, мы бы знали, когда ожидать агрессивных действий и как их контролировать. Как в свое время провозгласил один из основателей современной социальной психологии Курт Левин: «Нет ничего практичнее, хорошей теории».

Посмотрим, как это работает. Скажем, мы заметили, что иногда в толпе люди становятся жестокими. Теоретически мы можем заключить, что присутствие других людей позволяет человеку чувствовать себя анонимно и ослабляет его сдерживающие начала. Попробуем проиграть эту идею в голове. Возможно, нам удастся проверить ее, проведя лабораторный эксперимент с имитацией исполнения приговора к «электрическому стулу». Что, если мы предложим участникам эксперимента наказать несчастную жертву, обговорив, что при этом они так и не узнают, кто же именно нажал кнопку (не будут они знать и того, что на самом деле не было никакого электрического удара)? Предпочтут ли участники эксперимента более сильный разряд по сравнению с тем, что выберут действующие в одиночку, как предсказывает наша теория?

Есть вариант манипулировать анонимностью: будут ли люди в масках выбирать более сильный разряд для удара током на том основании, что их нельзя узнать? Если результаты эксперимента подтвердят нашу гипотезу, можно будет поискать для нее практические применения. Быть может, полицейские реже проявляли бы грубость, если бы сами носили большие именные бирки, на их машины прикреплялись таблички с крупными цифрами идентификационного номера, а процедуры ареста записывались бы на видеопленку.

Но каким образом определить, какая из теорий лучше? Хорошая теория прекрасно выполняет следующее: 1) эффективно суммирует широкий спектр наблюдений; 2) делает четкие предсказания, которые можно использовать для того, чтобы: а) подтвердить или модифицировать теорию; б) разработать новую методику исследований; в) предложить практическое применение теории. Обычно мы отвергаем теорию не потому, что она неверна. Скорее, подобно старому автомобилю, она просто заменяется новой, более совершенной моделью.

Подробнее о методах социальной психологии мы поговорим в следующих главах. А теперь позвольте отступить на шаг назад и рассказать о том, как, собственно, устроена социальная психология. Мне верится, что такого беглого взгляда на науку будет достаточно, чтобы вы смогли оценить обсуждаемые ниже открытия и критически осмысливать события повседневной жизни.

Социально-психологические исследования различаются по своим условиям. Они могут быть лабораторными (контролируемая ситуация) или полевыми (повседневные ситуации). Различаются они и по методам работы: корреляционные исследования занимаются выяснением вопроса, существует ли между двумя или более факторами естественная связь, а в экспериментальном исследовании манипулируют каким-нибудь одним фактором с целью выяснить, каково его влияние на другой. Для того чтобы осмысленно читать статьи о психологических исследованиях, опубликованные в газетах или журналах, необходимо уяснить различие между корреляционным и экспериментальным исследованиями.

Корреляционное исследование: выявление естественных связей

Давайте прежде всего рассмотрим преимущества корреляционного исследования (изучение значимых переменных в естественных условиях) и его недостатки (двусмысленная интерпретация причины и следствия), воспользовавшись примерами из реальной жизни. Как мы увидим далее, психологи связывают личностные и социальные факторы со здоровьем человека. Среди исследователей можно назвать Дугласа Кэррола из Каледонийского университета в Глазго (Douglas Carrol, Glasgow Caledonian University) и его коллег Джорджа Дэви Смита и Поля Беннетта (George Davey Smith Paul Bennett) (1994). В поисках возможных связей социально-экономического статуса и здоровья ученые отважились исследовать старые кладбища Глазго — всего было обследовано 843 могилы. В качестве показателя здоровья была избрана продолжительность жизни умерших, указанная на надгробиях. В качестве показателя социального статуса использовали высоту надгробных стел, полагая, что именно этот параметр отражает стоимость надгробия и, следовательно, уровень благосостояния умершего. На рис. 1-1 приведена диаграмма, показывающая, что высота стел связана с продолжительностью жизни как у мужчин, так и у женщин.

Мемориальные стелы на кафедральном кладбище, Глазго.

[сверху-вниз, слева-направо (здесь и далее): Смертность, годы, Уровень смертности]

Рис. 1-1. Статус и продолжительность жнзнн. Высокие надгробные стелы обычно увековечивали тех, кто жил дольше (воспроизводится по Carrol others, 1994).

Кэррол и его коллеги отмечают, что и другие исследователи, используя современные данные, подтверждают наличие взаимосвязи «социальный статус — продолжительность жизни». В тех областях Шотландии, где плотность населения и уровень безработицы чрезвычайно низки, продолжительность жизни самая высокая. В Соединенных Штатах размер дохода также соотносится с продолжительностью жизни (у бедных людей с низким социальным статусом риск преждевременной смерти выше). И в Великобритании профессиональный статус взаимосвязан с продолжительностью жизни. В одном исследовании на протяжении десяти лет проводилось наблюдение над 17 350 работниками британской государственной службы. По сравнению с администраторами высшего уровня у тех, кто занимал подчиненное по службе положение, вероятность преждевременной смерти была выше в 1,6 раза, у конторских работников — в 2,2 раза, а у рабочих — в 2,7 раза (Adler others, 1993, 1994). Таким образом, на протяжении длительных периодов времени и в разных регионах наблюдается устойчивая корреляция между социальным статусом и здоровьем человека.

Противостояние: взаимосвязь - причинность

Вопрос взаимосвязи статуса и продолжительности жизни иллюстрирует самую непреодолимую ошибку мышления социальных психологов (как любителей, так и профессионалов). Когда два фактора, таких, как статус и продолжительность жизни, стоят рядом, очень хочется думать, что один — причина другого. Мы могли бы предположить, что высокий статус каким-то образом предохраняет человека от риска заболеть. Или, быть может, наоборот, это крепкое здоровье способствует бодрости и успеху? Вероятно, люди, живущие дольше, накапливают больше материальных ценностей и потому в состоянии иметь более дорогие стелы на своей могиле. Корреляционные исследования позволяют нам прогнозировать, однако они не дают оснований считать одну переменную (например, социальный статус) причиной изменения другой (здоровья человека).

Путаница в причинно-следственной связи стоит за многими невразумительными рассуждениями популярной психологии. Рассмотрим еще одну вполне реальную взаимосвязь между самооценкой и академической успеваемостью. Дети с высокой самооценкой, как правило, имеют и высокую успеваемость. (Как и в любой корреляции, можно с легкостью утверждать и обратное: хорошая успеваемость приводит к высокой самооценке.) На каком основании делается подобное утверждение? (см. рис. 1-2.)

[Взаимозависимость, Социальный статус, Здоровье, Самооценка, Академическая успеваемость, Возможные объяснения]

Рис. 1-2. Если две переменные взаимосвязаны, возможно любое сочетание трех объяснений.

Некоторые полагают, что «здоровая Я-концепция» способствует хорошей успеваемости, то есть повышение самомнения ребенка содействует его школьным успехам. Другие же утверждают, что именно высокая успеваемость формирует положительное представление о самом себе. Если ты учишься хорошо, то ты хорошо себя и чувствуешь. Попробуй начать валять дурака, и вскоре почувствуешь себя последним тупицей. Исследование 635 норвежских школьников свидетельствует о том, что хорошие отметки в журнале и постоянная похвала учителя могут существенно повысить самооценку ребенка (Skaalvik Hagtvet, 1990).

Можно также предположить, что самооценка и достижения коррелируют потому, что и та и другие зависят от интеллектуального развития ребенка и социального статуса его семьи. Эта гипотеза была подтверждена в двух исследованиях: одно рассматривало общенациональную выборку 1600 молодых американцев, второе — выборку 715 подростков из Миннесоты (Bachman O'Malley, 1977; Maruyama others, 1981). Когда исследователи на статистически значимом уровне устранили влияние таких факторов, как интеллект и семейный статус, корреляция между самооценкой и достижениями исчезла без следа. Аналогичным образом, Джон Маккарти и Дин Ходж (J. McCarthy D. Hoge, 1984) предположили, что корреляция между низкой самооценкой и склонностью к правонарушениям означает, что второе является следствием первого. Проведенное ими исследование 1658 подростков показало, что, напротив, совершение правонарушений снижает самооценку. За правонарушением следует осуждение, которое, в свою очередь, приводит к снижению самооценки.

Более совершенные методы корреляционного анализа могут представить больше фактов о возможном наличии причинно-следственной связи. Ряд корреляций, следующих с временной задержкой, раскрывает последовательность событий (например, показывая, что чему чаще предшествует: изменение успеваемости переменам в самооценке или наоборот). Кроме того, исследователи могут использовать статистические методы, позволяющие устранять влияние «запутывающих» переменных. Именно таким образом исследователи обнаружили, что после исключения различий в интеллекте и семейном статусе взаимосвязь самооценки и достижений тоже исчезает. (Среди людей со сходным интеллектом и аналогичным семейным статусом взаимосвязь «самооценка — достижения» была минимальной). Группа шотландских исследователей задалась вопросом, сохранится ли взаимосвязь социального статуса и продолжительности жизни, если исключить воздействие курения, которое ныне становится все менее популярным среди обладателей высокого социального статуса. Корреляция в итоге все же сохранилась, и это говорит о том, что для объяснения высокой смертности среди малоимущих слоев населения нужны какие-то иные факторы — например, возрастающий уровень стресса и понижающийся уровень самоконтроля.

Таким образом, можно сказать, что достоинство корреляционных исследований заключается в их близости к естественным условиям, где мы можем изучать такие факторы, как раса, пол и социальный статус, с трудом поддающиеся манипуляциям в лаборатории. Большим же их недостатком является двусмысленность результатов. Этот пункт настолько важен, что, если люди не реагируют на него после того, как им повторили это уже 25 раз, стоит сказать это и в 26-й: знание того, что две переменные изменяются вместе, позволяет нам предсказывать поведение одной, если известна другая. Однако корреляция не устанавливает причину и следствие.

Экспериментальное исследование: поиск причины и следствия

Невозможность распознать, какое из естественно взаимосвязанных событий является причиной, а какое — следствием, навела многих социальных психологов на мысль создать — когда это возможно и этично — лабораторную имитацию повседневных процессов. Эту имитацию можно сравнить с работой инженеров-самолетостроителей. Они начинают отнюдь не с наблюдений за летающими объектами в различных естественных условиях. Изменения атмосферы и самих летающих объектов настолько сложны, что авиаконструкторам трудно систематизировать и применить эти данные для совершенствования летательных аппаратов. Вместо этого создается некая имитация реальности, которую можно контролировать,— аэродинамическая труба. Теперь исследователь в состоянии манипулировать параметрами воздушного потока и с точностью может выявить их влияние на отдельные элементы конструкции крыла.

Контроль: манипулирование переменными

Подобно авиаконструкторам социальные психологи экспериментируют, создавая социальные ситуации, воспроизводящие важные особенности нашей повседневной жизни. Варьируя всего один-два фактора, называемые независимыми переменными, экспериментатор выясняет, как их изменение влияет на нас. Как аэродинамическая труба позволяет выявить принципы аэродинамики, так и эксперимент дает возможность социальному психологу раскрыть принципы социального мышления, социального влияния и социальных отношений. Конечная цель моделирования в аэродинамической трубе — расчет и прогнозирование аэродинамических характеристик сложного летательного аппарата; социальные психологи экспериментируют, чтобы понять и предсказать поведение человека.

Социальные психологи используют экспериментальный метод почти в 3/4 исследований (Higbee others, 1982), причем каждые два из трех исследований проводятся в лаборатории (Adair others, 1985). Для того чтобы проиллюстрировать лабораторный эксперимент, рассмотрим кратко сюжет, который более подробно разберем ниже: воздействие сцен насилия, показанных по телевизору, на поведение и социальные установки детей. Если сформулировать задачу подобным образом, это уже предполагает наличие причинно-следственного объяснения всем известной корреляции между просмотром телевизионных программ и поведением. Рис. 1-2 напоминает нам о существовании по крайней мере еще двух причинно-следственных интерпретаций, не рассматривающих телепередачи в качестве причины детской агрессии. (Как вы думаете, что это за интерпретации?)

Социальные психологи поставили телевизор в лабораторию, где могли строго контролировать количество сцен насилия, показанных детям, и получили возможность наблюдать, как просмотр такого видеоряда влияет на поведение. Роберт Либерт и Роберт Бэрон (R. Liebert R. Baron, 1972) показывали мальчикам из Огайо фрагменты гангстерских телефильмов или наиболее захватывающие моменты автомобильных гонок. Дети, смотревшие телепередачи со сценами насилия, чаще, чем не смотревшие, нажимали на специальную красную кнопку, которая якобы нагревала стержень, обжигающий другого ребенка. Этот критерий поведения мы называем зависимой переменной. (На самом деле, конечно же, не было никакого другого ребенка и никто не пострадал.) Подобные эксперименты показывают, что телевидение может быть одной из причин агрессивного поведения детей.

Мы уже поняли несложную логику экспериментирования: создавая и контролируя действительность в миниатюре, можно изменять один фактор за другим, выявляя таким образом, как эти факторы, раздельно или в совокупности, влияют на людей. Теперь давайте пойдем чуть дальше и посмотрим, как эксперимент разрабатывается.

В каждом социально-психологическом эксперименте присутствуют два обязательных условия. Одно мы только что рассмотрели — контроль. Исследователь манипулирует одной или двумя независимыми переменными, стараясь сохранить все остальные неизменными. Другое условие — это случайное распределение.

Случайное распределение: великий уравнитель

Помните, как на основе корреляций мы допускали, что просмотр сцен насилия по телевидению может служить причиной проявления агрессивности? Исследователь, проводящий опрос, в состоянии выявить и исключить воздействие других факторов, возможно, имеющих отношение к делу, чтобы, посмотреть, сохранятся ли взаимосвязи. Но никому не под силу проконтролировать абсолютно все факторы, которые могут отличать тех, кто смотрит телепередачи со сценами насилия, от тех, кто не смотрит их. Те, кто предпочитает такие сцены, могут отличаться друг от друга уровнем образования, общей культурой, интеллектом — и еще многими факторами, которые исследователь не принимал в расчет.

Одним ударом случайное распределение устраняет все посторонние факторы. При случайном распределении каждый человек имеет равные шансы увидеть передачи со сценами насилия или без сцен насилия. Таким образом, люди в обеих группах по своему социальному статусу, интеллекту, образованию, агрессивности и т. д. — в среднем будут одинаковыми. Например, люди с высоким уровнем интеллекта равновероятно могут оказаться как в одной, так и в другой группе. Так как случайное распределение создает равноценные группы, любое различие в уровне агрессии, выявленное позже между двумя группами, должно иметь отношение к единственному различию между ними: видели они сцены насилия или нет (см. рис. 1-3).

Рис. 1-3. При случайном распределении каждый из испытуемых имеет равные шансы оказаться в любом из условий в данном исследовании.

Этика экспериментального исследования

Наш пример с телевизионными сценами насилия показывает, почему некоторые эксперименты уязвимы с нравственной точки зрения. Социальные психологи не должны в течение длительного промежутка времени демонстрировать детям сцены насилия. Предпочтительнее, чтобы исследователи лишь на короткий срок изменяли образ жизни людей. Иногда экспериментальное воздействие — это совершенно безвредное, возможно, даже приятное переживание, на которое люди охотно дают свое согласие. Но временами исследователи осознают, что вступают в некую туманную область, балансируя между экспериментами безобидными и безнравственными.

Социальным психологам часто приходится вторгаться в рискованную в нравственном отношении зону, когда они проводят эксперименты, реально затрагивающие мысли и эмоции людей. Многие эксперименты не нуждаются в том, что Эллиот Аронсон, Мэрилин Брюйер и Мэррилл Карлсмит (Е. Aronson, M. Brewer М. Carl-smith (1985)) называют бытовым реализмом. То есть поведение в лаборатории (например, удар электрическим током в экспериментах на агрессию) не должно быть таким же, как в повседневной жизни. Но в эксперименте обязан присутствовать экспериментальный реализм — он должен целиком захватывать и увлекать участников. Экспериментаторы не хотят, чтобы люди сознательно подыгрывали или откровенно скучали; им надо запустить реальные психологические процессы. Например, заставляя одного человека по-настоящему выбирать, какой силы будет электрический разряд, поражающий другого, можно получить вполне реалистичную оценку степени агрессивности испытуемого. Эта ситуация функционально имитирует реальное проявление агрессии.

Для достижения экспериментального реализма часто требуется прибегать к обману. Человек в соседней комнате на самом деле не подвергается воздействию электрических разрядов, но для экспериментатора важно, чтобы испытуемые об этом не знали, иначе это разрушит экспериментальный реализм. А потому около одной трети всех социально-психологических экспериментов требуют сознательного обмана (Korn Nicks, 1993; Vitelli, 1998).

Экспериментаторы стараются также скрывать свои ожидания, чтобы участники, стремящиеся быть «хорошими испытуемыми», не делали того, чего от них ждут, или из чувства противоречия не делали бы все наоборот. Даже самые незначительные, казалось бы, детали: слова экспериментатора, оттенки интонации, жесты, — могут привести к непреднамеренной подтасовке. Чтобы свести до минимума подобное получение требуемых характеристик — намеки на то, что «требуется» определенное поведение,— экспериментаторы обычно стандартизируют свои инструкции, иногда используя при этом компьютер.

Исследователям часто приходится, фигурально выражаясь, идти по натянутому канату, выстраивая свои эксперименты так, чтобы не выйти за рамки этических норм. Сознание, что вы причиняете кому-то боль или подвергаетесь сильному социальному давлению ради того, чтобы выяснить, изменит ли это ваше мнение или поведение, может вызвать временный дискомфорт. Такие эксперименты поднимают старый, как мир, вопрос: верно ли, что цель оправдывает средства? Оправдывает ли озарение исследователя обман, а случается, и страдания людей?

Комитеты по этике в настоящее время пересматривают кодекс социально-психологических исследований, чтобы гарантировать гуманное отношение к испытуемым. Этические принципы, разработанные Американской психологической ассоциацией (1981, 1992) и Британским психологическим обществом (1991), настоятельно советуют исследователям следующее:

- Достаточно полно информировать потенциальных участников эксперимента, чтобы в итоге получить согласие осведомленного испытуемого.

- Быть правдивыми. Использовать обман только в том случае, если он оправдан значимой целью и если нет альтернативы.

- Защищать людей от возможных травм и серьезного дискомфорта.

- Использовать информацию о каждом из участников конфиденциально.

- После завершения эксперимента подробно рассказать о его целях и структуре, не скрывая обмана. Единственное исключение из этого правила — случаи, когда такая обратная связь расстроит людей, скажем, если они поймут, что были глупы или жестоки.

Экспериментатор должен быть достаточно тактичен и предоставлять участникам эксперимента всю необходимую информацию, чтобы мнение людей о себе оставалось, по крайней мере, не хуже, чем было до участия в эксперименте. Еще лучше, если участников ответно познакомят с характером психологического исследования. Когда с участниками обращаются уважительно, не манипулируют ими, мало кто из них возражает против обмана (Christensen, 1988; Shape others, 1992). Действительно, защитники социальной психологии могут подтвердить, что, собирая и возвращая курсовые контрольные, мы вызываем гораздо больше тревог и страданий, чем в наших экспериментах.

Из лаборатории - в жизнь

Как показывает эксперимент с телевизионными сценами насилия, социальная психология сочетает повседневный опыт и лабораторный анализ. На протяжении этой книги мы будем делать то же самое: научные данные брать преимущественно из лабораторных исследований, а примеры — непосредственно из жизни. Социальная психология демонстрирует здравое взаимодействие между лабораторными исследованиями и повседневной жизнью. Идеи исследований часто порождаются повседневным опытом, а их данные приводят к более глубокому пониманию жизни. Так, толчком к научному исследованию воздействия телепрограмм на детей послужило реальное положение дел. Жаль только, что руководители телеканалов и политики, те, кто действительно в силах что-либо изменить, нисколько не обеспокоились полученными результатами.

Однако переносить в жизнь данные, полученные в лаборатории, следует с осторожностью. Хотя именно там нам удается раскрывать основные секреты человеческой жизни, все же это — упрощенная, контролируемая действительность. Она показывает нам, что произойдет с переменной х при прочих равных условиях, но ведь в реальной жизни условия никогда не бывают равными. Кроме того, как вы увидите, в большинстве случаев участниками подобных социально-психологических экспериментов выступают студенты колледжа. Хотя это поможет вам идентифицировать себя с ними, но студентов колледжей едва ли можно назвать случайной выборкой всего человечества. Получим ли мы те же самые результаты, используя в своих экспериментах людей других возрастов, образовательного уровня и культуры? Этот вопрос, как всегда, остается открытым.

Но как бы то ни было, можно провести различие между содержанием мыслей и поступков людей (их установками, например) и сопутствующими процессами (например, как установки влияют на действия людей, и наоборот). Содержание в большей степени, чем процесс, меняется от культуры к культуре. Люди различных культур могут придерживаться разных мнений, но формировать их схожим образом. Так, студенты колледжа в Пуэрто-Рико считают себя более одинокими, чем их сверстники в континентальной части Соединенных Штатов, хотя в обеих культурах «компоненты одиночества» во многом совпадают: застенчивость, неопределенность жизненных целей, низкая самооценка (Jones others, 1985). Наше поведение может различаться, даже когда на него воздействуют одни и те же социальные силы.

Понятия для запоминания

Бытовой реализм (Mundane realism) — степень похожести эксперимента на повседневную ситуацию.

Гипотеза (Hypothesis) — подвергаемое проверке предположение, описывающее взаимосвязь, которая, возможно, существует между событиями.

Зависимая переменная (Dependent variable) — измеряемая переменная. Она называется так потому, что может зависеть от манипуляций независимой переменной.

Корреляционное исследование (Correlational research) — изучение естественно возникающих связей между переменными.

Независимая переменная (Independent variable) — экспериментальный фактор, которым манипулирует исследователь.

Полевое исследование (Field research) — исследование, выполненное в естественных условиях, вне стен лаборатории.

Случайное распределение (Random assignment) — процесс распределения участников в соответствии с условиями эксперимента, при котором все испытуемые имеют равные шансы оказаться в заданных условиях. (Обратите внимание на различие между случайным распределением в экспериментах и случайной выборкой в опросах. Случайное распределение помогает нам выявить причину и следствие. Случайная выборка позволяет нам сделать обобщение применительно ко всей популяции.)

Согласие осведомленного испытуемого (Informed consent) — этический принцип, требующий, чтобы экспериментаторы в достаточной мере информировали испытуемых, после чего те сами должны решать, будут ли они участвовать в эксперименте.

Социальная психология (Social psychology) — наука, которая изучает, что люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу.

Теория (Theory) — интегрированная совокупность принципов, которые объясняют и предсказывают наблюдаемые явления.

Требуемые характеристики (Demand characteristics) — подсказки в эксперименте, намекающие участнику, какого поведения от него ждут.

Экспериментальное исследование (Experimental research) — исследование, направленное на выявление причинно-следственных связей посредством манипулирования одним или несколькими факторами (независимыми переменными) и осуществления контроля над другими (оставляя их при этом неизменными).

Экспериментальный реализм (Experimental realism) — степень, с которой эксперимент захватывает и увлекает его участников.

Оглавление