5. Спор Лютера и Цвингли о причастии

Из последующих противоположностей, волновавших умы, следует упомянуть одвижении  протестантизма и  реформации вообще. Но это явление  столь сложно,что раньше, чем  подвергнуть  его аналитическому обсуждению, его пришлось быразложить на целый ряд единичных психологических процессов, а это  превышаетмои способности. Поэтому я  вынужден ограничиться выбором единичного  случаяэтой  великой духовной борьбы  и остановиться  на споре Лютера  и Цвингли  опричастии.  Учение о пресуществлении,  о  котором  уже  шла речь  выше, былосанкционировано Латеранским собором  в  1215 году  и с  тех  пор  составляетнезыблемую религиозную традицию, на которой  вырос и Лютер. Мысль, что обряди его конкретное исполнение имеют объективное значение благодати, в сущностипротиворечит   евангелическому   пониманию,   потому    что   евангелическоенаправление  именно и обращалось  против того  значения,  которое  придавалиобряду  католические  учреждения;  однако   Лютер  не  мог  освободиться  отнепосредственно   действующего,   чувственного   впечатления,    вызываемоговкушением  вина и хлеба.  Он никак не  мог  допустить,  что причастие не чтоиное,  как  знак,  а  принимал  его  как  факт,  чувственно  познаваемый,  инепосредственное  переживание   этого  факта  было  для   него  обязательнойрелигиозной потребностью. Поэтому он настаивал на действительном присутствииплоти и крови  Христовой в причастии. В хлебе и вине и под видами  их ондействительно приобщался  крови  и  плоти  Христовой.  Религиозное  значениенепосредственного переживания  на  объекте было  для него  так велико, что ипредставление его было  приковано к  конкретизму  материального  присутствиясвятой  плоти.  Над всеми его попытками  толкования  стоит непреложный факт:плоть    Христова    присутствует    безусловно,   хотя,    конечно,    лишьнепространственно.  Опираясь  на  так  называемое  учение о сосуществлении(consubstantiatio),  он утверждал,  что  наряду с субстанцией хлеба  и  винареально присутствует  и субстанция святой  плоти. Вездесущность  (Ubiquitat)плоти Христовой,  которой требовал  такой  догмат  и которую особенно трудновоспринимать   человеческому   уму,    была,   правда,   заменена   понятиемпроизвольного пребывания (Voliprasenz),  по  которому Бог пребывает  всюдугде  хочет. Не  обращая  внимания  на  подобные  затруднения,  Лютер  упорнодержался   непосредственно   переживаемого,   чувственного   впечатления   иотделывался от всяких соображений человеческого разума разными объяснениями,частью нелепыми, частью вообще непригодными.     Вряд  ли  можно допустить, чтобы  Лютер держался этого догмата только всилу традиции: ведь  именно он в достаточной  мере доказал свою  способностьосвобождаться от традиционных форм веры.  Я  думаю,  мы  имеем полное  правопредположить, что  приобщение к действительному и  материальному  во времяпричастия  своим  воздействием  на  чувства  именно   и   имело  для  Лютерапервенствующее   значение   -   значение,  стоящее   для   него  даже   вышеевангелического принципа,  что единый носитель милости  Божией  есть  Логос,Слово,  а отнюдь  не обряд. Конечно,  и для Лютера Слово  имело спасительноезначение, однако  наряду  с  ним было и само вкушение причастия, которое длянего  являлось  также  способом  передачи благодати Божией.  Как уже сказановыше,  это могло  быть лишь мнимой  уступкой  учению Католической церкви,  вдействительности же  это  было  обусловленное  психологической  потребностьюЛютера  признание   данности   чувства,   основанной   на   непосредственномчувственном переживании.     Противоположностью  точки зрения  Лютера  являлось  чисто символическоепонимание Цвингли. Для  него  причастие было  лишь  духовным приобщением кплоти и крови Христовой. Такая  точка  зрения обусловлена разумом  и идейнымпониманием  обряда. Преимуществом  такого понимания является то, что  оно ненарушает   евангелического   принципа   и   вместе   с   тем  не  впадает  впротиворазумные  гипотезы. Но, с другой стороны, оно не дает того, что Лютерхотел бы сохранить  в обряде,  именно реальности чувственного  впечатления исвойственной ему особенной,  окрашенной  чувством ценности. Хотя и у Цвинглипричащались,  хотя и у него, как у Лютера, вкушали хлеб и вино, однако в егопонимании нет формулы,  адекватно  передающей  ту  ценность объекта, котораясвязана  с ощущением и с чувством. Лютер дал эту формулу,  но она оскорбляларазум и евангелический принцип. Но это было совершенно безразлично для точкизрения, обусловленной ощущением  и  чувством,  и ее за  это нельзя осуждать:ведь  и идее,  принципу также  безразлично, каковы  ощущения объекта.  Вконечном итоге обе точки зрения исключают одна другую.     Для  представителя  экстравертного  воззрения  преимущество на  сторонеформулировки Лютера,  для представителя идейной  точки зрения - преимуществона стороне формулировки Цвингли. Ввиду того что формула Цвингли  не насилуетчувства и ощущения, а  только дает  идейное воззрение, то кажется, как будтодана возможность для объективного воздействия. Но по-видимому, экстравертнаяточка зрения не довольствуется одной только этой возможностью, а требует ещеи формулирования, причем идея следует за ценностью, обусловленной ощущением,точно так  же как идейное формулирование требует,  чтобы чувство и  ощущениеследовали за ним.     Кончая эту главу о принципе типов в  истории античного и средневековогодуха, я вполне сознаю, что не  дал ничего, кроме простой постановки вопроса.Моя компетенция не достаточно велика, чтобы исчерпать эту трудную и обширнуюпроблему.  Если  мне   удалось  передать   читателю  впечатление  о  наличиитипически-различных  точек зрения,  то  я считаю, что моя задача  выполнена.Нужно ли добавлять, что я вполне осознаю, что ни одна из затронутых мною темне  разработана до конца? Я  должен предоставить этот труд тем,  кто в  этойобласти более осведомлен, нежели я.Оглавление

Запись в СПб по тел: или по скайпу:

Понравилась статья? Поделись ею с друзьями и поддержи автора!

• Вконтакте
• Facebook

Хочешь узнавать больше? Получай новые статьи в час публикации