Оглавление

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Характеристика основных теоретических подходов, или ориентации, сложившихся в американской социальной психологии и определенным образом трансформированных в Европе, особенно во второй половине века, позволяет более отчетливо представить общее состояние этой дисциплины, ее возникновение и становление на Западе, а также современные тенденции развития. Предпринятый анализ вскрывает существенные просчеты в исходных посылках различных теоретических направлений, в общей направленности стратегии исследований и вместе с тем позволяет увидеть успехи определенных теоретических принципов, стимулирующих продуктивную исследовательскую практику.

Вторая половина века привносит в развитие социальной психологии новые черты. Они проявляются не только в развертывании критических тенденций внутри западной традиции, но и в формировании на международной арене взглядов, отличных по своей теоретической ориентации, социальным задачам и философской базе социальной психологии, характерной, в частности, для российской психологической науки. Это значительно модифицирует всю ситуацию в мировой социальной психологии. Во-первых, критический анализ традиционных направлений впервые обретает почву не только внутри широкой системы принимаемых постулатов, но и вне их. Во-вторых, для обсуждения выдвигаются новые для западной социальной психологии принципы исследования и создается возможность их сопоставления с традиционными подходами: так, для многих авторов, работающих над поисками новой парадигмы, характерны неоднократные апелляции как к общим методологическим положениям марксизма, так и к идеям Л. С. Выготского, разработанным на их основе. В-третьих, при обсуждении перспектив социальной психологии обозначается новый круг задач этой дисциплины, порожденных специфическими условиями общества иного типа, что дает пищу для дискуссий о социальной роли социальной психологии в обществах разного типа.

Поэтому естественно, что лицо современной социальной психологии нельзя представить себе без учета такого важного момента, как дискуссия между отечественной социальной психологией и социальной психологией, сложившейся в традиционных для Запада формах. Дискуссия включает в себя не только критический анализ существующей на Западе традиции, но и сопоставление с ней иных теоретических принципов, иных методологических подходов и, конечно, определенной исследовательской практики. Изложение всей совокупности этих идей - задача множества других работ, которые особенно активно издаются в последние годы. Здесь же уместно лишь поставить некоторые принципиальные акценты.

Прежде всего, требует объяснения факт существования некоторого «неравноправия» сторон в этой дискуссии - совершенно очевидна значительно большая распространенность и известность в мире западной традиции, чем положений отечественной социальной психологии. Это связано с рядом обстоятельств: во-первых, с более поздним по сравнению с Западом рождением этой дисциплины и соответственно меньшим опытом в построении теоретических моделей и исследовательской практики; во-вторых, с языковым барьером: уже после «второго» рождения социальной психологии в нашей стране и превращения ее в достаточно развитую дисциплину количество переведенных и опубликованных на Западе работ отечественных исследователей крайне невелико и, естественно, научное сообщество порою с ними просто не знакомо. В-третьих, с отсутствием понимания, а зачастую и с неприятием западными коллегами разрабатываемых в отечественной традиции принципов и методологических ориентиров, что обусловлено верой в мифы, сложившиеся в связи с плохой информированностью относительно реального положения дел.

Определенную роль здесь, конечно, сыграла значительная идеологизация советской социальной психологии, привязанность ее не просто к социальному, но и к политическому контексту, усиленный акцент на том, что дисциплина развивается в русле марксистской традиции. Во многом эти черты были определены особенностями истории социальной психологии в России. Ее развитие до Октябрьской революции характеризовалось практически отсутствием соответствующей интегрированной академической дисциплины, а многие ее проблемы оказались вкрапленными в идейные построения общественных движений и принимались на вооружение различными общественными силами. Отчасти поэтому возникла «ангажированность» социальной психологии идеологией [Андреева, 1998, с. 371]. Эта же традиция укрепилась и в первые годы советской власти, когда была поставлена задача перевода всех общественных наук, в том числе и социальной психологии, на рельсы марксизма. Тогда же сложилась практика отождествления перехода на новые философские основы и задач служенияопределенному политическому режиму. Этот образ советской социальной психологии получил распространение на Западе и способствовал возникновению там достаточно настороженного, а порою и открыто негативного отношения.

Сама же по себе ориентация на философские принципы марксизма вряд ли может вызывать возражение: в конце концов всякая психологическая теория, как, в частности, было показано в этой книге, опирается на те или иные философские постулаты, и право исследователя выбирать те из них, которые отвечают его вкусам. К сожалению, в отечественной традиции часто смешивались два вопроса: принятие философской позиции марксизма как основы для построения научной методологии социальной психологии и непосредственные апелляции к политической доктрине марксизма. В последнем случае это диктовало жесткие идеологические интерпретации социально-психологических феноменов. Последнее и не позволяло западным коллегам воспринять даже становившиеся им известными находки и разработки отечественной науки.

Возможно, определенное значение в формировании настороженного к ней отношения имело распространение в середине века идей так называемого неомарксизма, представленного, в частности, Франкфуртской школой. Носителями ее взглядов в социальной психологии были Г. Маркузе, Э. Фромм и др. Радикальная неомарксистская ревизия марксизма была принята неискушенными в проблемах идеологии западными исследователями за марксизм, а поскольку позиции Франкфуртской школы разделялись далеко на всеми, был отвергаем и марксизм как таковой. Вообще судьба «критической социальной психологии», развиваемой в рамках идей Франкфуртской школы, неоднозначна. Вначале распространение этих взглядов, особенно на гребне движения «новых левых», осуществлялось весьма успешно. Как справедливо отмечает П. Н. Шихирев, «до тех пор, пока эти установки были внове, эпатировали научное сообщество и привлекали внимание к научным журналам, редакторы с удовольствием публиковали радикальные материалы. Постепенно этот интерес упал» [Шихирев, 1999, с. 365]. Падение интереса привело к прямому неприятию «марксистски ориентированной социальной психологии», чему способствовали и чрезмерно упрощенные, жестко идеологизированные «приложения» марксизма к социальной психологии, предложенные группой английских неомарксистов, взгляды которых были проанализированы в этой книге.

Доказательством же того, что методологические принципы марксизма вполне приемлемы для многих исследователей на Западе, могут служить два факта. Один из них - прямая апелляция к Марксу в тех случаях, когда речь идет непосредственно об эпистемологических основах научного исследования. Мы могли убедиться в этом, анализируя некоторые европейские концепции, развиваемые, в частности, Й. Израэлем, С. Московичи, Р. Харре. Второй факт - это современное, можно сказать победное шествие на Западе, особенно в США, идей Л. С. Выготского, построившего свою психологическую теорию, как известно, при опоре на марксистскую методологию. Возможно, дискуссия в социальной психологии на международной арене была бы более продуктивна, если бы акцент в полемике был сделан именно на воплощении философских, в том числе марксистских, принципов в ткань теоретических построений, а не на прямом противопоставлении идеологий.

Если же рассмотреть вопрос именно в такой плоскости, то станет очевидным, что в современных поисках новой альтернативной парадигмы в социальной психологии интерпретация ряда социально-психологических феноменов на основе эпистемологии марксистской философии представляет определенный интерес, особенно в преодолении позитивизма. Анализируя конкретные варианты разрабатываемой западными авторами новой парадигмы, легко видеть не только близость предлагаемых принципов тем, которые характерны для нашей социальной психологии (принявшей марксистскую методологию), но иногда и прямое повторение положений, давно освоенных в отечественной традиции.

Вот несколько примеров. Идея учета социального контекста как обязательное условие социально-психологического исследования для отечественной психологии вряд ли может считаться новой. Культурно-историческая школа Л. С. Выготского при формулировании основных принципов по существу задавала социальной психологии это же самое требование. Стоит вспомнить лишь два положения его концепции: 1) усвоение общественного опыта изменяет не только содержание психической жизни, но и создает новые формы психических процессов, 2) имеет место двоякое существование высших психических функций - сначала в качестве интерпсихических и лишь затем интрапсихических. Эти положения давали возможность исследователю апеллировать к внешним культурным, социальным факторам. И хотя эти положения получили широкое признание в западной психологии, к сожалению, они неупоминаются, за редкими исключениями, при поисках новой эпистемологии в социальной психологии. Между тем в отечественной социальной психологии существуют конкретные «находки», свидетельствующие не только о теоретических, но и об экспериментальных решениях проблем социального контекста. Принятый здесь принцип необходимости рассмотрения социально-психологических феноменов в реальной социальной группе есть реализация требования учитывать этот контекст. Это относится, в частности, к анализу социальной атрибуции, при исследовании которой в реальной группе были получены данные, весьма близкие описанным в современной психологии социального познания [см. Андреева, 2000, с. 97].

Второй пример касается трактовки предмета социальной психологии как науки. Ее маргинальное положение было задано самим фактом ее возникновения на стыке двух «родительских» дисциплин, в частности происхождением из двух источников основных теоретических ориентации, как это было показано в данной книге. Попытки преодолеть крайности и недостатки двух версий социальной психологии - психологической (ПСП) и социологической (ССП) - предпринимаются неоднократно. Дискуссия между американской и европейской традициями в значительной мере касается именно этого вопроса. В поисках «новой» социальной психологии предлагаются различные способы интеграции этих двух ветвей [Якимова, 1995].

Как было показано выше, магистральным направлением введения социального контекста было требование «социологизации» социальной психологии, выдвинутое С. Московичи. Если отвлечься от некоторой гипертрофированности этого акцента, то можно убедиться, что в высказанном предложении содержится реальное требование включить в проблематику социальной психологии исследование таких феноменов, которые в «американском» варианте зачастую опускались. Это вся проблематика социальных отношений, в том числе межгрупповых, психология «больших» социальных групп, реальные проблемы общественной жизни, в частности безработица, неравенство, социальные движения и пр. При этом вовсе не предлагался отказ от традиционных проблем социальной психологии, но предполагалась именно интеграция в «теле» одной научной дисциплины двух достаточно разнородных блоков. Популярность этой идеи стала особенно очевидной в последние 20 лет, причем для представителей как «психологической», так и «социологической» социальной психологии. Хрестоматия «Социальная психология: саморефлексия маргинальности» [1995] содержит многочисленные иллюстрации таких поисков. Приведем лишь резюме, сделанное одним из авторов: «Диалектическое единство социологической и психологической социальной психологии, необходимое для оптимального развития междисциплинарной социально-психологической науки, требует взаимодействия представителей двух психологии в рамках общей институциональной структуры, но такого взаимодействия, которое сохраняло бы их прочные связи с родительскими дисциплинами» [см. Якимова, 1995, с. 211].

Однако если посмотреть на структуру социально-психологического знания, как она утвердилась в отечественной традиции, то именно здесь эта интеграция и заявлена. Логика предмета обозначена таким образом, что общие характеристики общения и взаимодействия людей развертываются последовательно сначала в больших, позже в малых социальных группах и, наконец, в их проявлениях на уровне личности. Проблематика науки «выстраивается» в логическую схему, в рамках которой осуществляется анализ закономерностей поведения и деятельности индивидов, их межличностных отношений и вместе с тем включенность этих феноменов в макросоциальную структуру. Между тем «тоска» по подобной интеграции до сих пор характерна для современных дискуссий о предмете социальной психологии среди западных коллег. Некоторые из них предлагают иные решения для возможного объединения двух ветвей (например, выделение «третьей» социальной психологии, претендующей на роль своеобразного синтеза двух ветвей, причем чаще всего в данном случае апеллируют к символическому интеракционизму). Ясно одно, что взаимная информированность о различных вариантах была бы существенным вкладом в определение дальнейшей судьбы социальной психологии как науки.

Кризис традиционных теоретических ориентации в западной социальной психологии еще раз показал, что проблемы лежат гораздо глубже расхождений между отдельными парадигмами. Характерно, что все четыре основных направления, весьма различных по своему теоретическому «рисунку», по исходным принципам понимания Человека и Общества, в равной мере испытывают существенные методологические затруднения. Справедливо отмечается, что при формировании новой парадигмы искать причины этих затруднений надо где-то глубже, не в сфере специальных социально-психологических теорий, а в более общей методологии, в эпистемологических принципах. Понятно, что простое провозглашение принципов общего «облика» новой парадигмы еще не означает построения целостной системы науки, которая должна включать в себя наряду с теоретическими и эпистемологическими основами еще и определенную стратегию исследований, набор методических средств, интерпретацию полученных результатов. Принятие и даже формулирование необходимых принципов - это важный, но лишь первый шаг: вторым шагом должна стать реализация этих общих принципов в конкретной практике исследований.

Общая теория и общая методология в любой науке включают в себя элементы философского знания. Реализация же общефилософских принципов анализа применительно к объекту данной науки происходит на уровне специальных теорий и специальной методологии. Именно они непосредственно взаимодействуют с конкретными методиками исследования, со всей исследовательской практикой. Поэтому, когда известны исходные философские принципы, очень важно проследить, каким образом возможен переход от них к каждому отдельному исследовательскому приему, так чтобы при этом не был утрачен целостный образ объекта исследования, заданный на наиболее высоких уровнях абстракции. Для социальной психологии это имеет особое значение: как показывает опыт ее развития на Западе, главный просчет возникает как раз из-за утери «социального контекста» в каждом отдельном исследовании, иными словами, из-за утери содержательной характеристики социального поведения, схватываемого на эмпирическом уровне.

В отечественной социальной психологии разработаны некоторые принципы, позволяющие сделать акцент на этой проблеме. Можно назвать как минимум три из них. Во-первых, специфическая интерпретация природы межличностных отношений, рассмотренных как реализация общественных отношений. Во-вторых, объединение исследований групп и процессов - двух основных блоков социально-психологического знания (т.е. рассмотрение процессов коммуникации, интеракции и перцепции в контексте реальных социальных групп). В-третьих, анализ всех социально-психологических феноменов с точки зрения принципа деятельности. Введение этого принципа в систему психологического знания позволило обосновать понимание личности одновременно и как объекта, и как субъекта общественного развития, вскрыв специфику активности личности именно как специфику активности общественного человека. Для социальной психологии принцип деятельности позволяет интерпретировать саму социальную группу в качестве коллективного субъекта деятельности, что снимает проблему «социального контекста» для группы.

Разумеется, три названных принципа не исчерпывают ни методологической платформы социальной психологии, ни содержания ее теоретического знания. Речь идет лишь о том, что здесь предложены некоторые исходные варианты решения «вечных» вопросов социальной психологии. Названные принципы можно рассматривать как некоторый скелет, или остов, общей социально-психологической теории. Ее воплощение в ряде специальных теорий является делом не только сегодняшнего дня, но и будущего. Попытки, которые уже сделаны на этом пути, позволяют убедиться в том, что некоторые проблемы, казавшиеся тупиковыми в истории социальной психологии, могут приблизиться к разрешению.

Нельзя, однако, думать, что здесь уже найдены все ключи к замкам, на которые заперты тайны человеческого поведения. Социальная психология - молодая наука: столетие ее существования - не возраст для постижения самых сокровенных тайн человека и общества. Чем более зрелые теории она сумеет выработать, тем более продуктивной окажется исследовательская практика. Один из самых важных уроков, который может быть извлечен из анализа судеб теоретического знания в социальной психологии Запада, состоит в том, что хорошая социальная психология не может существовать без хорошей теории, а хорошая теория - это нечто большее, чем просто непротиворечивая связь верифицируемых гипотез. Этот же урок неплохо усвоить и отечественной социальной психологии.

Поскольку в этой дисциплине, как в любой другой отрасли знания, существует определенная иерархия уровней анализа, здесь требуется некоторое время, чтобы сформулированные в общей теории и методологии принципы воплотились в реальную практику исследований. Такая практика лишь складывается сегодня как в социально-психологических исследованиях, развивающихся на Западе, так и в отечественной социальной психологии. Поэтому можно определенно сказать, что дискуссия по поводу обозначенных проблем представляется весьма продуктивной для поисков действительно новой альтернативной парадигмы этой дисциплины в XXI столетии.

Оглавление

Запись в СПб по тел: или по скайпу:

Понравилась статья? Поделись ею с друзьями и поддержи автора!

• Вконтакте
• Facebook

Хочешь узнавать больше? Получай новые статьи в час публикации